обеих галереях были первоклассные, вели дела наилучшим образом и, где бы она ни находилась, постоянно были на связи. Ей не придется подлаживаться под новый уклад жизни.
С переездом Саша решила повременить до ноября. Октябрь в Нью-Йорке – оживленный месяц в мире искусства. Надо было участвовать в заседаниях музейных советов, организовывать выставки, а к тому же, прежде чем уезжать, ей хотелось повидаться кое с кем из американских друзей. Она почти год ни с кем не общалась. Саша собрала гостей в честь Аланы – та как раз объявила о своей помолвке с тем самым человеком, с которым встречалась с июня. Алана была счастлива устроить свою личную жизнь и излучала радость. Жених тоже казался вполне счастливым. И конечно, верная себе, Алана не удержалась и спросила, не созрела ли Саша для романа. Этот вопрос она задавала ей всякий раз.
– Пока нет. – Саша улыбнулась и отошла. «Не дождешься», – прибавила она про себя. Последний уик- энд перед отъездом она провела в Саутгемптоне, а День благодарения отметила с друзьями. Ксавье был у себя в Лондоне, а Татьяна путешествовала с друзьями по Индии. Саше было легче в праздничный вечер уйти из дома, чем сидеть одной. В чужом доме праздник не был таким личным, таким семейным. Год назад, когда они впервые отмечали День благодарения без Артура, боль утраты была еще совсем свежа, и это было очень тяжело. В этом году стало намного легче. Среди гостей Аланы Саша с радостным удивлением встретила своего старинного знакомого Джона Мередита и с еще большим удивлением узнала, что он только что развелся после тридцати четырех лет брака. Джон был ровесник Артура, они не виделись лет десять. За ужином Джон по секрету признался Саше, что его жена превратилась в алкоголичку и в последние двадцать лет имела серьезные проблемы с психикой. Избавившись от этого кошмара, он испытал облегчение, хотя это и было очень и очень непросто. Джон явно огорчился, когда Саша сказала о том, что переезжает жить в Европу. Они увлеченно проговорили весь вечер, и Саша заметила, что хозяйка дома поглядывает на них с надеждой. Она пригласила их обоих не случайно, в этой компании они были единственными, кто пришел без пары. А еще больше Саша удивилась, когда на следующий день Мередит ей позвонил. Она как раз собирала вещи в дорогу. Лететь надо было уже завтра.
– Я тут подумал, не сводить ли тебя в ресторан? – с сомнением и долей смущения предложил Джон. Саша с Артуром всегда были ему симпатичны, но из-за проблем с женой он редко встречался с друзьями. Сейчас в его го-осе явно слышалось напряжение и неуверенность.
– Я бы с удовольствием, – ответила Саша. Она знала, что, поскольку она уезжает, ничего у них не получится, да и в любом случае бы не получилось. Они просто старые друзья, не более того. – Увы, я завтра улетаю в Париж. Домой, – облегченно прибавила она. Теперь Саша не сомневалась в правоте своего решения. Даже дети ее поддержали.
– Жаль! Я-то думал тебя куда-нибудь сводить. Поужинали бы вместе. – Джон был искренне рад возобновлению их знакомства. Да и сама Саша готова была признать, что он ей симпатичен. Просто он был не Артур, а никто другой ей не нужен.
– Я раз в месяц буду прилетать в Нью-Йорк. Ты обязательно должен прийти ко мне в галерею на вернисаж, – уклончиво произнесла она, и он обещал.
– Если буду в Париже, я тебе позвоню. Я иногда там бываю по делам. – Но ему был нужен кто-то более близкий – и в географическом, и в душевном плане, и Саша знала: он ей больше не позвонит. Впрочем, ей было все равно. Он пожелал ей удачи, а наутро она села в такси и поехала в аэропорт. Еще не было и девяти, как самолет взмыл в небо, а через полчаса Саша мирно уснула. Она вылетела из Нью-Йорка ясным свежим днем, а в Париж попала в дождь и слякоть. Да, парижские зимы бывают очень унылыми. Но она все равно была рада вернуться домой. Так, под звуки дождя, она и уснула в своей парижской кровати.
Проснувшись в воскресенье утром, Саша обнаружила, что туман только что не лежит на крышах домов. Было пасмурно и холодно, в доме и то чувствовалась сырость. Вечером она легла спать в холодную постель и промерзла до костей. На мгновение Саша заскучала о своей теплой и уютной нью-йоркской квартире. Она вдруг поняла, что, куда бы она ни ехала, всюду за ней неотступно следует ее печаль. И было совсем неважно, в каком городе жить и в какой постели спать. Где бы она ни находилась, в любой стране и в любом городе, ее постель была пуста и она была совершенно одна.
ГЛАВА 3
В декабре в Париже у Саши было много дел. Дела галереи шли успешно. Она успела повидаться со множеством важных клиентов, которые либо хотели что-то приобрести, либо, наоборот, спешили продать до Нового года. Чуть не каждый день она говорила по телефону с сыном. Она купила себе и детям горнолыжный тур в Сен-Мориц. Ехать надо было на следующий день после Рождества. Там у нее тоже было запланировано несколько важных встреч.
В Париже светская жизнь носила куда более официальный характер, чем в Нью-Йорке. В Америке среди ее заказчиков было много преуспевающих людей, что отнюдь не мешало их неформальному общению. За долгие годы многие стали ей близкими друзьями. Это были интересные люди, очень разные по происхождению и по роду занятий. В Париже действовали свои, европейские, законы. Крупные клиенты галереи были, как правило, из аристократических родов, нередко титулованные особы, либо имели состояние, которое создавалось веками, как у Ротшильдов, а были и просто любители жить на широкую ногу, и многие знавали еще ее отца. Здешние приемы отличались большей пышностью и церемонностью, чем в Америке. И здесь было труднее отказаться от приглашении, поскольку ее, как правило, приглашали те, кто приобретал у нее дорогостоящие картины. Саша чувствовала себя обязанной отвечать на приглашения. Когда она жаловалась на это сыну, тот говорил, что это ей на пользу. Но она, даже в свои годы, зачастую оказывалась самой молодой из приглашенных, и, как правило, эти вечера нагоняли на нее скуку. И все равно она их посещала – в интересах бизнеса. И всякий раз с радостью возвращалась домой.
Как-то в середине декабря, в такой же серый холодный день, Саша работала у себя в кабинете. Секретарша доложила, что к ней приехал заказчик. Она виделась с ним накануне на званом ужине. Он хотел купить что-нибудь солидное из фламандцев, и она была приятно удивлена, что это не осталось пустым разговором. Саша вышла из кабинета встретить его и показала несколько картин. Тот заинтересовался.
Визит продолжался два с половиной часа, и всем, кроме Саши, было понятно, что гостя не меньше заинтересовала хозяйка галереи. Он пригласил ее назавтра поужинать у Алена Дюкасса, дескать, чтобы обсудить предстоящую покупку. Это был один из лучших парижских ресторанов, Саша заранее знала, что ужин продлится не менее трех или четырех часов, и приготовилась поскучать ради миллионной сделки.
– Сдается мне, его не только картины интересуют, – пошутил Ксавье, когда она сообщила ему о приглашении.
– Не говори глупостей, твой дед без конца ходил на такие встречи. И поверь мне, за ним никто не пытался ухаживать. – На самом-то деле было несколько таких попыток. После смерти ее матери. Но Саша не помнила, чтобы отец к кому-то проявлял романтический интерес. Как и она, Симон хранил верность своей жене до последнего вздоха. По крайней мере, у нее осталось такое впечатление. Она никогда не говорила с отцом на эту тему. Если в его жизни и были женщины, то Симон де Сювери это тщательно скрывал.
– Кто знает, кто знает… – продолжал Ксавье. Ни он, ни сестра не желали матери одинокой старости. – Ты у нас красавица, к тому же совсем еще не старая.
