Увидеть его здесь было приятно. Наверное, и космополиту хочется иметь пусть условную, но вечную точку опоры в глубине своей души.
— Он что, сексуальный маньяк? — спросила Алла.
— Не без этого. Но скорее — просто стимулы. Творческие. А вот это нравится? — спросил я, указывая на картину.
— Колорит великолепный. Особенно отблеск заката…
— И все?
— Не считай меня дурой. Я знаю, какого ответа ты ждал, но что из того?
Слишком быстро после прощания с островами она стала возвращаться к обычному стилю общения.
Высоту Майкл набирал как на стратосферном перехватчике. И нам стало не до разговоров. Если б не гравикомпенсаторы, нас размазало бы по креслам.
Выйдя на траекторию, Панин перебросил управление на автоматику и ввалился к нам.
Раскрыл походный бар, выставил на столик несколько бутылок, извлек из шкатулки и раскурил длинную зеленоватую сигару, попыхтел, добывая нужную порцию дыма.
На мой дилетантский взгляд, воняло от сигары мерзостно.
— Поговорим серьезно? — предложил он, плеснул мне и себе виски на треть стаканов, вопросительно посмотрел на Аллу.
Она оглядела этикетки остальных бутылок и тоже молча указала пальцем на подходящую.
В иллюминаторы было видно только густо-фиолетовое небо, зато на большой экран транслировалась панорама океана вплоть до западного берега Америки. И красный огонек — проекция нашего самолета.
— Серьезно я готов говорить почти всегда, — ответил я, подержав виски во рту, чтобы оценить тонкость вкуса и степень щедрости хозяина. — Просто сейчас не вижу смысла. В таких неопределенных условиях мне трудно будет формулировать и точно, и убедительно. Я все время буду отвлекаться…
— Боишься, что ли? — с тайным чувством превосходства поинтересовался Панин.
— Я вообще мало чего боюсь. И налетал… — я пошевелил губами, загибая пальцы, — примерно в тридцать триллионов раз больше твоего. Просто учитываю варианты и не хочу делать работу, которая может оказаться напрасной… В случае, если все же не долетим…
— Это у него такая манера, — сочла нужным пояснить Алла. — Особо утонченный способ маскировки одолевающих комплексов…
— Я привык, — сообщил Майкл и посмотрел на нее так, будто признал в ней единомышленницу и предлагает тайный союз.
Взболтав кубики льда в стакане и послушав, как они позванивают о стенки, я предложил:
— Ты бы лучше рассказал, как падал вместе с этой штукой и что при падении думал. Даме будет интересно. Что при этом говорил — воспроизводить не надо…
Панин охотно выполнил мою просьбу и не пожалел самых ярких красок и впечатляющих подробностей.
И совершенно естественно мы перешли от этого конкретного случая к проблемам удачи, везения, предопределенности, судьбы, если угодно.
Как всегда, я увлекся, тем более что напитком Майкл угощал нас первоклассным, и, почти забыв о своем намерении отложить настоящий разговор до лучших времен, спросил Панина:
— Кстати, а как ты относишься к мистике?
Он поморщился.
— Уже пролетело. Неходовой товар…
— Отчего же? Добротная информация — всегда товар. Независимо от моды. А что бы ты сказал насчет лекарства от смерти?
— Как-как? От чего лекарство? — подался он вперед, нюхом ощутив, что вот теперь я не шучу, мгновенно прокрутил в голове варианты и выдал самый реальный: — ТАМ надыбал? — он ткнул пальцем в потолок. Когда Панин говорит по-русски, то иногда ставит в тупик своим сленгом. Даже не определить, из каких эпох он извлекает эти слова и выражения.
Я покачал головой и так же лаконично указал на пол.
— Понимаешь, Майкл, я бы хотел договориться. Продавать кошку за кролика, вешать лапшу (это в ответ на его стиль) и совершать иные неэтичные поступки я не собираюсь. Мне просто незачем. Я тебе расскажу, ты послушаешь — и решай, как хочешь. Стоит ли это чего-нибудь, а если да, то сколько?
Алла толкнула меня коленом. Я не понял, что она имела в виду. То ли предостерегала от излишней откровенности, то ли призывала не продешевить.
Я успокаивающе сжал ее ладонь.
— Но, как я уже намекнул, всерьез будем говорить на берегу. А пока, если хочешь, — конспект сказочки с веселым концом… Жил-был один страшно умный хронофизик, и был у него глупый друг биолог. А возможно, и наоборот, уже не помню…
…В полутысяче километров от берега Майкл меня остановил, впрочем, я и так уже добрался до финиша.
— Пойду. Надо на глиссаду выходить. Дома закончишь. Пока твоя сказочка на полсотни тысяч баксов тянет. Если продавать как вечернее чтение в «Фар вестерн еллоу стар». Чтобы счет пошел на другие суммы — подумай еще.
— Зачем ты? — тихо спросила Алла, когда мы остались одни.
Во время всего моего монолога, иногда, пожалуй, слишком ернического, хотя и со многими жутковатыми натуралистическими подробностями, она сидела молча, только губы у нее временами подергивались, и тогда она прятала их за краем стакана.
Если бы я знал — зачем? Очень часто я действую импульсивно, и сам потом не могу разобраться в причинах и поводах.
Но объясниться тем не менее надо.
— Во-первых, нам с тобой нужны деньги. Я действительно на нулях. А все далеко еще не закончилось. Майкл же явно заинтересовался, и пусть заплатит хоть сколько. Так что определенный плюс имеется. До каких пределов можно откровенничать — бой покажет. А потом — ты же говорила, дома ваши исследования официально запрещены. В том еще, безобидном варианте. Меня же «фактор Т» и все из него вытекающее сугубо интересует. Не знаю пока, под каким соусом, но здесь можно попытаться окончательно с ним разобраться… Если, конечно, ты согласна, — спохватился я. — Права все у тебя. Единственная наследница… — и понял, что сказал не то. — Извини, я не подумал… Хотя ведь так оно и есть… Хочешь — не хочешь. В общем, тебе решать. Времени хватит, чтоб подумать. Следует, пожалуй, сориентироваться в правовых и прочих аспектах… Или отыграть все назад. И ехать домой сдаваться. Не знаю, правда, кому…
— Кто раньше успеет… — она поняла мою мысль правильно, и улыбка от этого вышла у нее не очень веселая. — Хорошо, — сказала Алла после паузы, — делай как знаешь, только перед решительными шагами все же меня предупреждай. И молчи про материалы. Пока до конца не прояснится, козыри нужно держать при себе…
— Безусловно. Тем более что в технических моментах я ничего не понимаю, а ты у нас специалист…
Для себя же я решил, что лучше всего как можно быстрее разыскать Виктора Скуратова. Он тоже специалист, тем более нобелевский лауреат, и через него проще всего найти нужных и надежных партнеров. Или, может, все-таки сразу к Маркину? Там на моей стороне окажется вся мощь космической службы безопасности. И все же, пожалуй, к нему не стоит.
Адмирал — человек строгих принципов. Я даже представил себе его холодные римские формулы: «Dura lex — sed lex», «Pacta sunt servanda», и тому подобное.
— Я тебя, Игорь, уважаю, — скажет он, сверля душу своим ясным взором, — только давай, как положено… — и нажмет кнопку, вызывая… Кого? В лучшем случае, своего личного юрисконсульта, а может, и главного гарнизонного прокурора…
Так что данный вариант мы смело отметаем. Лекарство вполне свободно может оказаться хуже болезни.
