молодость, красоту и темперамент Клеопатры.
В то же время — единственная вещь, которая не поддается воспроизводству на дубликаторе Воронцова-Левашова. То есть поддается, конечно, но по принципу слесаря-интеллигента Полесова. «Мотор был очень похож на настоящий, но не работал».
А если бы работал, тогда что? Наладить их массовое производство, осчастливить человечество перспективой почти реального бессмертия?
Очередной вопрос: а не стал бы такой «подарок» чем-то похуже атомной бомбы? Возможно, это и имели в виду аггры, сделав гомеостат неразборным и невоспроизводимым.
Шульгин словно старался посторонними, необязательными мыслями отвлечь внимание неких потусторонних сил, возможно, наблюдающих за ним. А сам накапливал, словно заряд в лазере, психическую энергию. Чтобы ее внезапным выбросом дотянуться до экстерриториального во времени и пространстве Замка, где, возможно, сидит сейчас и наблюдает за ним Антон. Как он наблюдал на огромном экране за похождениями Новикова в сорок первом году.
Раньше Сашке такая штука уже удавалась.
Но сейчас, похоже, импульс ушел в пустоту. По крайней мере, знакомого чувства «соприкосновения» Шульгин не ощутил. Только слабость в теле и головокружение.
«Это еще ничего не значит, — постарался он успокоить себя. — Сигнал мог и пройти, просто Антон отчего-то не среагировал сразу. Подождем. Спешить особенно некуда».
О том, что дело не в Антоне, а в мозге Шестакова, просто не приспособленном для таких методов связи, он старался не думать.
Ну ладно. Еще предстоит решить, как вести себя в ближайшее время. Играть в предложенные Лихаревым игры ему абсолютно не хотелось. По многим причинам.
Пожалуй, сначала стоит повидаться с Сильвией. Выслушать ее точку зрения на происходящее, заручиться какими-то гарантиями.
А может быть, продолжить выполнять задание Антона? Ведь что он требовал от Шульгина — убедить Сильвию встретиться с форзейлем в Замке. Желательно — добровольно.
Первый раз это не вышло. Он просто не успел, поймался «на живца». Второй раз на такую дешевку его не купишь. Значит, все ясно? Как говаривал Хрущев: «Цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!»
Лихарев тоже не спал. Несговорчивость «наркома» путала ему все карты. Он ведь гонялся за ним отнюдь не потому, что горел желанием выполнить приказ резидента и его лично волновала загадка странной матрицы. Ему нужен был именно Шестаков. Без всяких внедренных в него «драйверов». Сегодня истекает срок, отведенный для поиска.
То, что «нарком» не достался Ежову — хорошо. Просто великолепно. Еще раз умело, ненавязчиво подать Сталину все ошибки, просчеты, да что там — будем называть своими словами — преступно-халатное или прямо преступное поведение наркомвнудела в этой неприглядной истории.
От Ежова нужно избавляться немедленно. Свое дело он сделал, «реорганизовал» органы, устранил почти все одиозные, ленинско-троцкистской ориентации фигуры в руководстве партии и правительства, а на остальных нагнал такого «страха иудейска», что несколько лет можно не опасаться сопротивления и фронды. А кого на его место?
Валентин склонялся к кандидатуре Заковского.
Опытный разведчик и контрразведчик, крайне неглупый человек, не связан ни с какими группировками и кланами, которых просто не осталось уже в стране, и перепуган происходящим настолько, что будет смотреть в рот ему, Лихареву, если поймет, от кого зависит его жизнь и карьера.
Но для всего этого позарез нужно согласие Шестакова, то есть — Шульгина, согласие сыграть роль наркома, пусть всего несколько дней. А там черт с ним, можно отдать его леди Спенсер. Убедительно замотивировав перед вождем очередное исчезновение пресловутого, а также одиозного товарища. Проще всего — изобразить смерть от инфаркта или мозгового удара. Но сначала требуется предъявить его живым и здоровым.
Валентин разыскал Заковского.
Зная адрес и номер телефона, это было совсем не сложно. Тот «отдыхал» у себя на квартире. Ответственные работники его уровня никогда не спят, они именно «отдыхают», такова тонкость номенклатурной лексики.
Зазвонил телефон на прикроватной тумбочке, комиссар первого ранга, еще не успев открыть глаза, схватил трубку:
— Здравствуйте, Леонид Михайлович, извините, что потревожил.
— Кто говорит?
— Студент говорит, если еще помните такого.
Заковский помнил, конечно, эту кличку. Вернее, псевдоним, клички теперь только у уголовников. Еще по благословенным временам Дзержинского и Менжинского помнил, когда чекисту с четырьмя ромбами не приходилось просыпаться от телефонного звонка в холодном поту и не охватывала его обморочная слабость при мысли, что какой-нибудь ничтожный лейтенант, войдя в кабинет, может вдруг приказать: «Оружие на стол», сорвать петлицы, ордена, с наслаждением дать в морду и погнать пинками вниз, вниз. В последний путь.
Давненько они с Лихаревым не встречались с глазу на глаз. Заковский знал, что Валентин по- прежнему обретается вблизи Хозяина, но вот в каком качестве? Все связи обрублены еще в тридцать третьем, и не по его инициативе.
— Да, помню. В чем дело? — сухо ответил комиссар.
— Встретиться надо, «товарищ Лева».
Назвав его так, Лихарев дал понять, что разговор будет серьезный и не по правилам нынешнего времени.
— Когда, где?
— Да уж не на Лубянке. Не бойся, телефон не прослушивается. Гарантия стопроцентная.
— Кто их теперь дает, эти гарантии? — в голосе Заковского прозвучала тоска.
Валентин наблюдал за ним с расстояния трех метров и видел, что комиссар, опустив мощные волосатые ноги на коврик, нащупывает в полутьме шлепанцы.
— Я даю, Лева, а у меня они надежные. Через полчаса на углу набережной и Полянки. Да не стучи ты зубами, я на Ежова не работаю…
— Просто холодно, — с досадой ответил Заковский. Не хватало, чтобы собеседник подумал, что он настолько трусит. Да Лихарев и сам видел, что большая, в пол-окна, форточка раскрыта настежь. Здоровый образ жизни старается вести товарищ замнаркома. А на улице ведь мороз под двадцать градусов.
— Сейчас выхожу.
…Валентин заглянул в комнату Шульгина. Сашка как раз пребывал в стадии сладкой утренней дремы, пришедшей вслед за нервной, бессонной ночью. И все же едва слышный скрип двери заставил его мгновенно вскинуть голову.
— Такое дело, Григорий Петрович, мне нужно на час-полтора уйти, так вы не беспокойтесь, спите дальше. К завтраку вернусь.
— Куда вдруг? Что за срочность? — Шульгин почувствовал острое нежелание даже на короткое время выпускать аггра из поля зрения. Хотя бы до тех пор, пока не достигнута полная ясность в их отношениях.
— Да по вашему, кстати, вопросу. С одним человеком нужно срочно повидаться.
— Что за человек? Отчего вдруг — срочно? Каким краем он меня касается, объясните.
Лихареву объяснять не хотелось. Долго, да и сложно так вот, без подготовки. Шульгин уже натягивал сапоги, всем видом показывая, что не намерен принимать какие-то отговорки.
— А знаете что, — нашел выход Лихарев, — поехали вместе? И вам будет интересно, и делу польза. Заодно и убедитесь.
