есть средства! Сообщение Эндрю Макдермота не просто оказалось для нее сюрпризом, оно повергло ее в шок. Поверенный протянул Мари-Анж конверт из плотной бумаги. В нем содержались документы, с которыми ей надлежало ознакомиться. Чтобы открыть счет, от нее требовалась только одна подпись. Наконец Макдермот поздравил ее с получением наследства, попрощался и уехал.
Мари-Анж все еще не знала, как относиться к этой новости. Вместо того чтобы прожить десять лет на ферме в Айове с грозной старухой, терпя лишения и страдая от одиночества, а затем стать богатой наследницей, она бы предпочла жить все это время в Мармутоне с родителями и братом. Не важно, что она стала богатой – смысл происшедшего все еще не укладывался у нее в голове, она не очень-то осознавала, что означает для нее эта новость. Она сосредоточенно смотрела вслед удаляющемуся автомобилю, сжимая в руке конверт.
– Что у нас на обед? – рявкнула Кэрол через затянутую сеткой дверь.
Мари-Анж поспешила в дом, положила конверт на стол и принялась за стряпню. На протяжении всего обеда Кэрол молчала, пока Мари-Анж не заговорила первой:
– Тетя Кэрол, вы знали?
Она прямо посмотрела Кэрол в глаза, но ничего не увидела в них: ни малейшего проблеска радости за нее, ни теплоты, ни нежности, ни хотя бы сожаления. Миссис Коллинз выглядела такой же, как всегда, – старой, усталой, холодной и мрачной, как зимние сумерки.
– Отчасти. Всего я и сейчас не знаю, не мое это дело. Я знала, что Джон оставил тебе кучу денег. Что ж, я рада, это облегчит тебе жизнь, когда меня не будет. – Помолчав, она огорошила Мари-Анж еще одной новостью: – В следующем месяце я продаю ферму. Мне предложили за нее хорошие деньги, и теперь я могу согласиться, раз у тебя все устроилось. Я устала, хочу перебраться в Бун, в дом престарелых.
Она говорила об этом без какого-либо сожаления, не извиняясь, не беспокоясь о том, что станет с внучатой племянницей. Впрочем, у нее не было поводовдля беспокойства – не считая того, что Мари-Анж в возрасте двадцати одного года второй раз в жизни оставалась одна и без крыши над головой.
– Сколько вы еще пробудете на ферме? – спросила Мари-Анж. Сочувственно глядя на свою единственную родственницу, она пыталась обнаружить на ее лице хоть какие-то признаки эмоций, но она ошиблась: лицо бабки не выражало ничего, кроме брезгливого отношения ко всему на свете.
– Если я продам ферму в следующем месяце, мне дается тридцать дней на то, чтобы освободить дом. Я планирую перебраться в Бун в конце октября. Том обещал задержаться на ферме до моего отъезда.
Значит, у Мари-Анж оставалось еще шесть недель. Она поняла, что ей нужно срочно что-то предпринять. В сентябре начинался ее последний учебный год в колледже. У нее был выбор: или поселиться рядом с колледжем и закончить учебу, или взять академический отпуск на год и отправиться во Францию. У нее даже мелькнула сумасшедшая мысль: «Может быть, удастся выкупить Мармутон?» Мари-Анж не знала, что стало с домом, не знала даже, кто его купил. Возможно, ответ на это она найдет в бумагах, переданных ей поверенным.
– Когда вы уедете, мне тоже придется переехать, – задумчиво сказала Мари-Анж.
Она невольно задавалась вопросом: понимала ли она вообще когда-нибудь эту женщину? Впрочем, ответ на вопрос был уже известен.
– Тетя Кэрол, вы уверены, что вам будет хорошо в доме престарелых?
Мари-Анж чувствовала себя в долгу перед двоюродной бабкой: несмотря на ее тяжелый характер и холодность, Кэрол все-таки как-то заботилась о ней все эти годы, и Мари-Анж была ей за это благодарна, хотя жизнь на ферме нельзя было назвать счастливой.
– Мне и здесь не хорошо, так что какая разница? Я слишком стара, чтобы управлять фермой. Ты, насколько я понимаю, вернешься во Францию или закончишь колледж и устроишься на работу. У тебя нет причин оставаться здесь – если ты только не выйдешь замуж за этого мальчишку, а ты твердишь, что не выйдешь. Может, тебе и не стоит за него выходить – теперь, когда у тебя такая куча денег, ты можешь поймать рыбку покрупнее.
Кэрол говорила об этом, как о чем-то отвратительном, и Мари-Анж невольно содрогнулась. Похоже, бабке и в голову не приходило, что на свете существует любовь. Мари-Анж невольно подумала: как же та жила с мужем, любила ли его когда-нибудь? Было трудно представить Кэрол молодой, влюбленной и счастливой.
После ужина Мари-Анж стала наводить порядок в кухне. Кэрол сказала, что хочет лечь пораньше, и уехала в свою комнату. Через некоторое время, как обычно, позвонил Билли. Услышав, что Мари-Анж хочет с ним встретиться, он встревожился:
– Что-нибудь случилось?
– Нет... то есть да... не знаю. Сегодня произошли кое-какие события, я в растерянности, мне нужно с тобой поговорить.
Мари-Анж чувствовала, что ей совершенно необходимо обсудить новости с Билли, кроме него, ей было просто не с кем посоветоваться. И хотя в финансовых вопросах Билли разбирался не намного лучше ее, он был умным, здравомыслящим человеком и желал ей добра. Мари-Анж и в голову не могло прийти, что Билли ей позавидует.
– Ты в порядке? – спросил Билли. Мари-Анж замялась.
– Кажется. – Она не хотела его пугать. – Новость хорошая, просто я не все понимаю.
– Приезжай в любое время.
Через двадцать минут Мари-Анж уже поднималась по лестнице на веранду дома Паркеров. Увидев у нее в руках конверт из плотной коричневой бумаги, Билли спросил:
– Что это?
Сначала он подумал, что это письмо из колледжа и что Мари-Анж выиграла еще одну стипендию, но выражение ее лица подсказало ему, что речь идет о чем-то более важном.
– Сегодня ко мне приезжал адвокат, – начала Мари-Анж. Она старалась говорить тихо, чтобы не слышали другие члены его семьи. Билли она доверяла полностью: он никогда ее не подводил, и она знала, что не подведет и на этот раз.
