Решения присяжных пришлось ждать шесть дней. Доказательная база оказалась сложной, а ожидание для Сары с Сетом – сущей пыткой. Каждый вечер они разъезжались по своим квартирам. Как-то раз, страшась одиночества, Сет попросил Сару на один вечер приехать к нему, но Сара не смогла: болела Молли, да, по правде говоря, ей вовсе не хотелось ночевать у Сета. Она пыталась хоть немного защитить себя, хотя и отказывать Сету было неприятно. Сара знала, как он страдает, но ведь страдала и она. В тот вечер Сет, вернувшись к себе, напился. В два часа ночи он позвонил Саре и заплетающимся языком сказал ей, что любит. А на следующий день заметно мучился похмельем.
Наконец наступил день оглашения вердикта присяжных, которые вернулись в зал суда. Все зашевелились.
Судья торжественно задал вопрос присяжным, пришли ли они к решению по делу «Соединенные Штаты против Сета Слоуна». Старшина присяжных, такой же важный, как судья, встал. Это был владелец пиццерии, год проучившийся в колледже, католик, отец шестерых детей. Благодаря своему общественному положению он пользовался большим уважением, и каждый день ходил в суд в костюме с галстуком.
– Да, ваша честь, – ответил старшина присяжных. Против Сета было выдвинуто пять обвинений. Судья зачитал каждое, и в каждом случае старшина присяжных оглашал их решение, Присутствующие в зале слушали затаив дыхание. Присяжные признали Сета виновным по каждому пункту.
В зале наступило минутное молчание, которое затем взорвалось шумом голосов. Судья громко постучал молотком, призывая к порядку, потом поблагодарил присяжных заседателей за работу. Судебный процесс занял пять недель, а вместе с совещанием присяжных – все шесть. Осознав наконец, что произошло, Сара повернулась к Сету. Тот сидел и плакал. Он поднял на нее полные отчаяния глаза. Единственная надежда была на апелляцию. Но, по словам Генри Джейкобса, она была возможна лишь в том случае, если в процессе слушания возникнут новые улики или какие-либо процессуальные нарушения. Адвокат уже объявил Сету, что подавать апелляцию он вправе только в случае каких-либо непредвиденных событий. Суд кончился. Сет признан виновным. Через месяц он предстанет перед судьей для вынесения приговора. Ему грозит тюрьма. Сара чувствовала примерно то же, что и Сет. Она знала, что приближается самое страшное, и сделала все возможное, чтобы в самый ответственный момент быть готовой и ничему не удивляться. Просто душа болела за Сета, за себя и за детей, которые будут расти, почти не зная отца-преступника.
– Мне жаль, – прошептала она Сету.
Адвокаты помогли им выбраться из зала суда.
Эверетт, как представитель прессы, взялся снимать для «Скупа». Лезть к Саре в такой тяжелый для нее момент не хотелось. Но выбора не было, и на улице он бросился к ним среди прочих фоторепортеров и телекамер. Работа у него такая. Сет, чуть ли не рыча, продвигался через толпу, а у Сары, следовавшей за ним к поджидавшей машине с водителем, было полуобморочное состояние. Окруженные толпой, они сели в автомобиль и в считанные секунды уехали.
Эверетт увидел Мэгги на ступенях здания суда. Она не смогла подобраться к Саре, чтобы сказать хоть слово. Эверетт махнул ей рукой. Заметив его, она подошла. На ее лице застыло скорбное выражение, хотя вердикт ни для кого не явился неожиданностью. Все предвидели суровость наказания. Сколько дадут Сету, никто не мог сказать, но все не сомневались, что много. Ведь Сет, в надежде на высокооплачиваемых адвокатов, даже не признал себя виновным и выбрал судебное разбирательство, на которое ушли деньги налогоплательщиков. Однако все оказалось напрасным. Не признав себя виновным, Сет лишь ухудшил свое положение, по сути, отказавшись от снисхождения. Теперь судья с большой долей вероятности даст ему по полной, притом, что у судьи в случаях с подобными преступлениями имелась определенная свобода действий в вынесении приговора. Мэгги боялась самого сурового наказания для Сета, а значит, и для Сары.
– Как же мне ее жалко, – говорила Мэгги, идя с Эвереттом к его автомобилю в гараже, арендованному за счет «Скупа».
Его работа в Сан-Франциско была окончена. Он прилетит только в день вынесения приговора и, быть может, сделает несколько снимков Сета, конвоируемого в федеральную тюрьму. Через тридцать дней для Сета будет все кончено. А пока его выпустили на свободу под залог. Как только поручитель вернет Сету деньги, они пойдут на покрытие гражданских исков, инициированных против него обманутыми инвесторами. Признание судом его вины являлось для них неоспоримым подтверждением, полностью оправдывавшим их иски и обещавшим успех. Саре с детьми после покрытия их исков не останется ничего. Она это прекрасно сознавала, как и Эверетт с Мэгги. Она оказалась обманута так же, как и инвесторы Сета. Только инвесторы могли подать иски против него, правительство было вправе наложить на него штраф, а Саре оставалось одно – подбирать осколки их прошлой жизни. Мэгги это казалось ужасно несправедливым, но в жизни всякое случается. Смотреть, как нечто подобное происходит с достойными людьми, было больно, и Мэгги выглядела подавленной. Они сели в машину.
– Понимаю, Мэгги, – мягко сказал Эверетт. – Мне тоже это не нравится. Но его невозможно было спасти. – Неприятная история с печальным концом, без хеппи-энда для Сары, которая надеялась всю жизнь прожить с Сетом, чего ей желали и все остальные.
– Надо же такому случиться!
– Да уж!.. – Эверетт завел мотор. Тендерлойн находился недалеко от здания суда, и всего через несколько минут он затормозил перед домом Мэгги.
– Вы сегодня уезжаете? – грустно спросила Мэгги.
– Наверное. Завтра утром мне нужно в редакцию. Я должен просмотреть снимки и подготовить материал. Не пообедать ли нам до моего отъезда? – Ужасно не хотелось с ней расставаться, но он уже и так больше месяца провел в Сан-Франциско, и в «Скупе» ждали его возвращения.
– Я, кажется, не могу есть, – честно призналась Мэгги и, с задумчивой улыбкой посмотрев на него, сказала: – Я буду скучать по вас, Эверетт.
За это время она так привыкла видеть его каждый день – и в зале суда, и за его пределами. Почти каждый вечер они вместе ужинали. С его отъездом в ее жизни образуется пустота. Хотя это при всем остальном также давало ей возможность проверить свои чувства. Ей, как и Саре, предстояло принять важное решение. Если Сара надумает остаться с Сетом, хорошего от жизни ждать нечего, кроме его освобождения, до которого далеко, как до луны. Он еще даже не начал отбывать срок, который еще и не объявили. А когда объявят, она будет отбывать срок вместе с ним. Мэгги это казалось ужасно жестоким и странным наказанием. Что касается ее самой, то любой ее выбор окажется конструктивен, хотя в каждом случае она что-то теряет тоже. Но ведь и приобретает. Отделить одно от другого невозможно. В этом-то и состояла главная трудность.
– Я тоже, – сказал Эверетт, улыбаясь. – Увидимся, когда приеду на вынесение приговора. А может, и так как-нибудь вырвусь на денек, если захотите. Это зависит от вас. Только позвоните.
– Спасибо, – тихо поблагодарила Мэгги, не сводя с него глаз. Эверетт наклонился и поцеловал ее. У нее замерло сердце. Она на миг прильнула к нему, удивляясь, как можно отказаться от этого, и одновременно зная, что, возможно, ей придется это сделать. Они любили друг друга, но сказать друг другу им пока было нечего.
Глава 21
Чтобы убедиться, что Сет не наделает глупостей, Сара зашла с ним в его квартиру на Бродвее. Он то злился, то впадал в оцепенение, его нервы натянулись как струны. Казалось, он вот-вот снова заплачет. Ехать к Саре он отказался – не хотел встречаться с детьми. Его внутренний разлад и отчаяние тотчас передались бы им. Они, конечно, ничего не понимали, но чувствовали: с родителями происходит что-то неладное. На самом деле неладное началось уже давно, когда Сет впервые решился провести инвесторов, полагая, что все останется шито-крыто. И вот теперь Салли предстояло отправиться за решетку в Нью-Йорке. А за ним и ему, Сету.
Не успел он войти в квартиру, как сразу же принял две таблетки успокоительного и налил полстакана скотча. Сделав большой глоток, он остановил взгляд на Саре. Видеть в ее глазах страдание было невыносимо.
– Мне жаль, детка, – проговорил он между глотками. Он не обнял ее, не стал утешать. Все его мысли были только о себе. Как всегда.
– Мне тоже, Сет. Ты сможешь побыть ночью один, иди мне остаться с тобой? – Оставаться ей не хотелось, но пугали таблетки и скотч. Сет вполне мог, пусть даже случайно, убить себя. После удара,
