– Бизнесмен он, кстати, оказался превосходный. Создал целую торговую сеть. «Herrods» теперь – это государство в государстве, имеющее свой банк, казино, авиакомпанию, агентство элитной недвижимости, где пентхаусы в центре Лондона сдаются за миллионы фунтов стерлингов лет этак на 999…
– Бог с ними, с делами! Это все равно вещи от меня такие далекие, что я даже не пытаюсь в них вникать. А вот эти обвинения… что принцессу могли убить… Неужели в них что-то есть? Ведь вы в этом разбираетесь, правда?
Старик неожиданно оживился и смотрел на Ледникова уже вполне ясным, если не пронизывающим взором.
– Есть его обвинения, есть причины, которые он называет мотивом для убийства, но вот доказательства… Они по большому счету отсутствуют. Слухи, намеки, подозрения, сплетни…
– Но ведь это может свидетельствовать только о ловкости преступников, не правда ли?
– Да, но судят обычно не за отсутствие доказательств, а за их наличие. А вокруг таких дел всегда множество слухов, причем самых фантастических. Масса народу делает на этом свой маленький гешефт.
– И все-таки какие-то основания для подозрений есть, – с непонятной настойчивостью сказал Ренн.
– Ну, извольте, я вам о них расскажу… Одна газета опубликовала якобы выдержки из письма Дианы своему дворецкому, в котором она намекала, что ей могут подстроить автомобильную аварию. Какой-то бывший резидент британской разведки заявил, что автокатастрофа, в которой погибли Диана и Доди, удивительно напоминает план устранения сербского президента Слободана Милошевича, о котором он кое- что знает. По этому плану водителя предполагалось ослепить в тоннеле с помощью стробоскопического источника света.
– Это еще что за зверь такой неведомый?
– Стробоскоп – это такой прибор, производящий быстро повторяющиеся яркие световые импульсы. Первоначально это была игрушка. Его часто используют на дискотеках и рок-концертах.
– Как занимательно!
– Была еще версия. Один французский спасатель через несколько лет после аварии вдруг заявил, что хочет внести свою лепту в расследование. И сообщил, что один из фотографов-папарацци, некто Эндерсон, неотступно следовавший за Дианой в течение последней недели ее жизни, был убит спустя три года после автокатастрофы выстрелом в голову. Его сильно обгоревшее тело было найдено в сожженном автомобиле «BMW» в лесу недалеко от Монпелье. Личность погибшего удалось установить лишь благодаря тесту ДНК и слепку зубов. По официальной версии, фотограф кончил жизнь самоубийством. Однако спасатель, который и обнаружил тело Эндерсона, утверждает, что фотограф был убит выстрелом в голову. «Я видел входное отверстие в его черепе!» И сразу появились какие-то новые свидетели. Сразу стали обсуждать, почему это фотограф оказался в глухом лесу под Монпелье? Это подозрительно! Тем более что его вдова заявила, что он никогда прежде не бывал в этом районе… Еще подозрительнее! Потом его объявили двойным агентом – британской разведки МИ-6 и французских спецслужб. А героический спасатель стал утверждать, что за рулем таинственного белого автомобиля «Fiat Uno», который якобы стал причиной аварии в тоннеле, находился именно убитый фотограф. И что экспертиза обнаружила царапины на бампере и боковом зеркале разбитого «Mercedes» принцессы, а взятые пробы частиц краски показали, что они идентичны покрытию машины «Fiat Uno».
– Действительно подозрительные совпадения. Странные…
– Да, но французской полиции так и не удалось найти этот «Fiat»! Его нет. Откуда же взялись образцы краски? И даже если бы они были, кто допустил бы какого-то жалкого спасателя к результатам экспертизы?..
– А вы как думаете?
– Запах денег исходит от всей этой истории, запах больших денег… Все желают тут подсуетиться. Газеты увеличивают свои тиражи из-за истерического возбуждения публики, которой очень хочется верить в заговор, потому что она – публика и готова верить любым нелепостям. Господин аль-Файед недаром позирует с газетными полосами, на которых аршинными буквами написано, что восемьдесят пять процентов людей уверены в том, что это было убийство. Он знает, что людям нужно! – Ледников презрительно усмехнулся. – В таких историях кроме откровенных жуликов появляется масса психически нездоровых людей, которым что-то привиделось, приснилось…
– Как у Достоевского…
– Примерно. Только здесь счет идет на тысячи. Это дело самоиграющее, его даже не надо раскручивать, подогревать к нему интерес, оно будет привлекать к себе внимание всегда. Как убийство Кеннеди. И потом, господин аль-Файед – человек страстный до безумия. И до безумия тщеславный. Знаете, какой фокус он пообещал английским джентльменам? Пообещал, что воздвигнет на крыше своего универмага, в самом центре британской столицы… мавзолей!
– Что? – даже привстал в своем кресле Ренн.
– Мавзолей! В форме стеклянной пирамиды. А когда он умрет, его тело будет мумифицировано и в стеклянном гробу помещено в этот мавзолей на всеобщее обозрение. И еще посмеялся, что депортацию мумий британское законодательство не предусматривает. А еще пообещал клонировать себя в ста экземплярах, чтобы каждый из них занимался исключительно тем, что докучал британским властям требованиями честного расследования обстоятельств гибели его сына Дауда и принцессы Дианы… А еще эти сто клонов будут добиваться признания посмертного права Мохаммеда аль-Файеда на британское гражданство в течение бесконечного количества лет.
– Может, он просто сумасшедший? – опять пожевав губами, предположил Ренн.
– Нет, он просто наделен сумасшедшими страстями. И потом, он просто человек других миров, другой цивилизации, со своими представлениями о добре и зле. Вы не можете себе представить, как он воспарил, когда его сын покорил Диану. Он уже видел себя в родственной связи с королевской семьей! Его сын, человек другой религии, с темной кожей и вьющимися волосами, будет отчимом будущего короля! А внук – братом наследника престола! О, как он трепетал в предвкушении! И вдруг проклятая авария, которая разрушила эту хрустальную пирамиду!.. Месть стала смыслом его жизни.
– И все-таки какими-то доказательствами свои подозрения он подкрепляет? Не на пустом же месте он обвиняет всю королевскую рать?
– Нет, – рассмеялся Ледников. – Знаете, что сам аль-Файед отвечает, когда его спрашивают о доказательствах? «Как можно получить какие-то доказательства, когда натыкаешься на стальную стену спецслужб?». И этого ему достаточно для того, чтобы обвинять весь мир. Основной же его аргумент – к моменту своей гибели Диана находилась на раннем сроке беременности. «Диана сказала мне по телефону, что она беременна от моего сына. Она и Доди планировали помолвку за три дня до гибели», – объявил он во всеуслышание. Только как доказать, что Диана действительно ему это говорила? Он и сам говорит: «Я единственный человек, которому они, Диана и Доди, сообщили об этом и о своей помолвке».
– Но ведь есть медицинская экспертиза.
– Она беременности не установила. Но аль-Файед, разумеется, говорит, что эксперты были подкуплены или запуганы. В этой титанической борьбе, которую сей господин ведет, достается и несчастной принцессе… Аль-Файеду наплевать, какие ее тайны будут выставлены на всеобщее посмешище. Уже вовсю обсуждается состояние ее матки, сроки месячных, говорят о том, что, вероятнее всего, ребенок мог быть зачат не от Доди, а от одного лондонского врача по имени Хаснат Хан…
– Бедняжку влекло к восточным мужчинам?
– Не знаю, – пожал плечами Ледников.
Ренн вдруг улыбнулся понимающе и как бы извиняясь одновременно.
– Мне кажется, разговор этот вам не очень приятен, мой друг?
– Признаться, я не большой поклонник принцессы Дианы. Она была несчастной женщиной, но ее отношение к королевской семье, ее поведение в последние годы…
– В том-то и дело! Принадлежать к монаршей семье – тяжкое испытание. Но уж коли ты на это согласился… Quand on parle du loup, on en voit la queue. Когда говоришь о волке, видишь его хвост. Должен видеть.
– С другой стороны, qui naquit chat court – apres les souris. Кто родился кошкой, ловит мышей. А не баранов.
