искатель приключений, высокомерно убежденный в своем превосходстве над всеми и праве вертеть чужими судьбами. Правда, с принципиально патриотическими убеждениями. Против своего любезного отечества Немец, несмотря на прозвище, никогда не работал.
Из того, что Немец счел нужным поведать Ледникову об этой стороне своей жизни, можно было представить следующую картину. Немец специализировался на новых русских эмигрантах, которые обосновались в Париже и на Лазурном Берегу. Он собирал на них досье, выяснял связи, истоки и способы обогащения. Среди его «подопечных» был весь набор постсоветских нуворишей. Сам он приобрел среди них славу человека, для которого в Париже все двери открыты. Несколько раз на предоставлении конфиденциальной информации он заработал очень хорошие деньги и был теперь вполне обеспеченным человеком.
Российские спецслужбы, мимо которых не прошли его таланты, предложили ему сотрудничество – великосветские и деловые связи делали его весьма ценным источником информации. Он не нашел весомых причин им отказать. Но с улыбкой, как и подобает истинному патриоту отечества, честно поставил в известность, что поддерживает связи с людьми из французской контрразведки, которые тоже сами на него вышли.
В общем, очень скоро Немец стал некой спецслужбой из одного человека с неограниченной сферой деятельности и не ясными никому, кроме него самого, полномочиями. Помощь он мог оказать любую. Если находил это нужным. Antennes, как говорят французы, то есть информаторы, свои люди, у него были повсюду.
– Знал бы ты, мой милый, с кем я сегодня свел знакомство… – Ледников хитро посмотрел на Немца, потом отвернулся, уставился в окно, выдерживая паузу.
Немец задумчиво почесал кончик носа.
– Женщина?
– Женщина. И какая!
– То есть можно надеяться, что знакомство сие амурное, а не деловое?
– Там, знаешь, с амурами очень сложно. Там такое…
– Ого! Это что же такое делается в славном городе Париже! Я ее знаю?
– А как же! Ее зовут Николь.
Немец присвистнул, подумал и недоверчиво спросил:
– Погоди, не хочешь же ты сказать…
– Да-да, меня познакомили с первой леди этой страны.
Немец присвистнул снова – на сей раз куда громче.
– Эк тебя угораздило!
– А что такого?
– Нет, он еще спрашивает – что такого? Ты знаешь, что это за создание?
– Она показалась мне весьма милой и даже застенчивой.
– Милой и застенчивой! – передразнил его Немец. – Сейчас я позову Клер, и попробуй повторить то же самое в ее присутствии. Да она после этого с тобой здороваться перестанет!
Немец в непонятном возбуждении вскочил со своего кресла.
– Погоди, а где ты ее нашел? Вряд ли тебя приглашали в Елисейский дворец…
– Нас познакомил Ренн.
– Это старый барон, что ли?
– Да. Я был у него по своим делам, а Николь в это время заехала к нему в гости – они вроде бы какие-то очень дальние родственники.
– Вроде бы какие-то… – снова передразнил Немец. – Ну да, у нее родственники в каждом царстве, в каждом государстве!
Ледников посмотрел на Немца с удивлением – что это его так разбирает?
– Слушай, а что ты, собственно, против нее имеешь?
– Лично я – ничего. Я только боюсь, что тебя ждут серьезные проблемы, если ваше милое знакомство продолжится.
– Интересно, какие? – благодушно спросил Ледников, прикидывая, можно ли раззадорить Немца еще пуще.
– Какие! Прямо так все тебе и скажи да всю правду доложи! Не знаю. Но чувствую, что вокруг нее и ее мужа заваривается какая-то каша. Что-то там творится, копится, пучится… А во что это выльется – не знаю. Пока. Как бы тебе в эту кашу не угодить, мой друг. Уж больно горяча!
– А ты не слишком фантазируешь? Смотри, заведут тебя твои конспирологические занятия за темные леса, за высокие горы, в глубокие норы…
Немец хмыкнул, просвистел какой-то мотивчик, недовольно буркнул:
– Ну смотри, петушок, золотой гребешок, маслена головушка, шелкова бородушка… Помнишь, чем сказочка-то кончается?
– Ну утащила лиса любопытного петушка за темные леса… И что?
– А то… Будешь потом хныкать: котик-братик, выручи меня!
– Ну и выручишь.
– Говорю тебе: каша там слишком горяча! Кипяток!
– Ладно, не пугай! Что у нас вечером нынче?
– «Мулен Руж», «Крези хорз», «Лидо». На выбор.
– Я смотрю, твои вкусы не меняются!
– Есть вещи, не подвластные времени, – с идиотской, как в рекламном ролике, серьезностью изрек Немец.
Весь вечер Ледников вспоминал встречу у старика Ренна, какие-то обрывки разговора, жесты, движение руки, поправляющей темные волосы, прощальное рукопожатие, оказавшееся неожиданно крепким, договоренность о новой встрече… Потом позвонил Ренн и после каких-то необязательных слов сказал:
– Николь сейчас очень трудно, она совершенно растеряна, а я слишком стар, чтобы ее поддержать. А вы… Вы ей очень понравились, друг мой. Она сказала, что вы совершенно не похожи на тех новых русских, которых она знала. Вы уж простите великодушно, но попросил бы вас как-то помочь ей. Надеюсь, я не очень затрудняю вас своей просьбой?
Тут не о затруднениях речь, подумал Ледников. Тут совсем другое… И старик это прекрасно понимает.
Глава 7
Юрий Иноземцев
Passer a tabac
«Пропустить через табак»
Голос был вежливый, вкрадчиво-предупредительный.
– Господин Иноземцев?
Он откликнулся с бодростью пенсионера, стремящегося убедить всех, что по-прежнему пребывает в полном порядке.
– Он самый. С кем имею честь?
– Вас беспокоит секретарь господина Гаплыка.
– Радость-то какая! – возликовал Иноземцев, хотя звонок по мобильному заставил его всерьез задуматься. Судя по всему, Роман Аркадьевич предупреждал не зря. Ребята решили не откладывать выяснение отношений в долгий ящик.
– Виктор Семенович очень хотел бы с вами встретиться.
– Когда?
– Если вы не возражаете, он будет вас ждать через полчаса в баре гостиницы «Георг».
– Ну, допустим, я не возражаю. А какова будет повестка дня нашего саммита?
– Могу только сказать, что он хотел бы обсудить с вами проблемы антикварного бизнеса.
– Ну что ж, передайте товарищу Гаплыку, что я буду… Правда, могу немного опоздать, так как ваше предложение довольно неожиданно.
