– Когда сочту нужным, – нахмурившись, резко бросил Гордон.
Дочь его раздражала – она стала слишком похожа на свою мать.
– Я хотела бы поехать вместе с тобой, – сказала Софи, кожей ощущая его раздражение. Но сейчас оно ее не беспокоило.
– Ты нужна здесь – своему брату.
– Я хочу увидеть маму! – тоном капризного ребенка проговорила она.
– Ей это все равно, а мне нужно твое присутствие дома. Избавь меня от постоянных забот об этом мальчике и его сиделках. Они все время названивают в банк, а мне некогда, Софи. Возьми это на себя. – Он не просил ее, он давал указания, не сомневаясь, что они будут исполнены.
– «Этот мальчик» – твой сын, папа. И ему нужен отец, а не только мы с мамой. А ты с ним даже не разговариваешь. – Софи слишком устала, чтобы сдерживаться.
– Что он может мне сказать? – со злостью воскликнул Гордон, наливая себе еще бокал портвейна. – И не тебе учить меня, как себя вести. – За прошедшие годы Изабель много раз заводила подобный разговор, но в конце концов сдалась. Гордон категорически не желал поддерживать с сыном никаких отношений. Софи тут ничего не в силах изменить. Если бы Тедди был здоровым и сильным, тогда другое дело. А сейчас он не представляет для Гордона интереса и в его жизни почти не существует. Сын его всегда только раздражал, хотя сейчас он в какой-то мере испытывал к нему жалость. Гордон считал, что заниматься мальчиком должна была Изабель, но никак не он. А теперь, в отсутствие Изабель, – Софи.
Опечаленная, Софи направилась к себе в спальню. Отец недвусмысленно дал понять свое отношение к Тедди. Они с братом часто говорили об отце и все время спорили, но теперь она понимала, что была не права. Тедди говорил, что отец – холодный эгоист, который ненавидит собственного сына. А она до сих пор не желала этого видеть. С точки зрения Гордона, такой сын, как Тедди, – лишняя обуза. И он предпочел вычеркнуть его из своей жизни, так же он поступил и с женой.
Надев ночную рубашку, Софи вернулась в комнату Тедди. Сиделка сообщила, что у него вновь повысилась температура, и девушка легла в постель к брату и обняла его. Никогда еще ей не было так грустно и одиноко. Единственное, на что оставалось надеяться, – что мама скоро очнется и пойдет на поправку. Она совершенно не представляла себе, как они будут жить, если мама умрет.
Глава 9
В лондонской больнице Святого Фомы дела шли своим чередом. К Биллу приходили врачи, чтобы оценить его состояние и наметить план реабилитации. Его часто поворачивали с боку на бок, чтобы улучшить циркуляцию крови и предотвратить пневмонию, но все равно дни тянулись очень монотонно – кроме того времени, когда его отвозили в палату Изабель. Делалось это раз или два в сутки. На протесты Форрестье сестры не обратили никакого внимания, а некоторые из них всерьез считали, что такие посещения только пойдут больной на пользу. Другие же полагали, что это никому не повредит, а настроение Билла, во всяком случае, повысит. После визитов к Изабель он действительно чувствовал себя лучше и тут же с нетерпением начинал снова ожидать, когда придет время следующего краткого «свидания».
У него самого дела постепенно шли на поправку. Спина и шея все еще сильно болели, но он уже мог немного двигаться и даже чуть-чуть чувствовал ноги. Несмотря на это, прогноз по-прежнему оставался неутешительным. Стараясь себя подбодрить, Билл думал о том, что будет делать, когда вернется в Штаты, однако окружающая обстановка отнюдь не настраивала его на оптимистический лад.
У сестер он пользовался большой симпатией. Все время строя догадки по поводу их отношений с Изабель, они, однако, никак не могли прийти к какому-то определенному выводу. Большинство считали их любовниками, а одна из сестер слышала, как он говорил жене насчет развода, но в любом случае персоналу Билл нравился, и все находили его очень приятным мужчиной.
– Я от него просто млею, – заявила одна из девушек, когда они пили кофе в больничном кафетерии. – Он такой милашка! – Хотя в отношении медичек Билл не делал никаких авансов, был всегда ровен и доброжелателен, чем, в частности, вызывал всеобщее расположение. Не осталось незамеченным и то, что его несколько раз навещал американский посол.
– А чем мистер Робинсон занимается? – смущенно поинтересовалась ее собеседница. Она знала, что их пациент – большой человек, но не ведала, в какой именно области.
– Вроде политикой, – ответила одна из сиделок Изабель. – Он, должно быть, от нее без ума. Такая жалость! – Все немедленно с этим согласились.
Синтия с дочками уже успели вернуться из Парижа, а Форрестье так и не появился в больнице, впрочем, как и Софи! Сообщение о том, что их родители собираются разводиться, повергло Оливию и Джейн в настоящий шок.
– Как же так? – с плачем повторяла Оливия. – Вы же любите друг друга… разве нет? Мама! Папа!
Девочки всегда были уверены в любви родителей друг к другу, и Биллу пришлось объяснять, что они уже давно живут практически отдельно и для обоих будет лучше, если это официально оформить. Он не стал говорить об изменах матери или рассказывать о том, насколько оба несчастны. Сообщив дочерям о предстоящем разводе, Билл почувствовал, что у него гора упала с плеч. Правда, жена перед отъездом дала ему понять, что он вправе в любой момент передумать. Однако Билл остался непреклонен – все его мысли теперь принадлежали только Изабель.
– Так будет лучше, – настаивал он, но убитую горем Синди это не убеждало. Ему не хотелось объяснять, что ей не подойдет роль жены инвалида, а самое главное – что он ее не любит. Билл больше не хотел жить во лжи. Пусть они никогда и не соединятся с Изабель – даже если она выздоровеет, – но теперь он знал, какова на вкус настоящая любовь, и не мог дольше тянуть опостылевшую семейную лямку.
Когда родные ушли, Билл долго лежал, задумчиво глядя в потолок. По дороге в гостиницу девочки задумались: а не является ли папино решение следствием аварии? Может, он немного сошел с ума и скоро передумает? Печально улыбнувшись, Синтия покачала головой:
– Он совершенно нормален. Скорее, я в свое время сошла с ума. Я была ему плохой женой, – призналась она. – Я принимала все как должное, а его успех и независимое поведение меня только раздражали. – Девочки слушали, широко распахнув удивленные глаза, их ужасала мысль о том, что мама с папой теперь будут жить отдельно.
– Как же папа справится один? – забеспокоилась Джейн. Ведь им сказали, что он вряд ли сможет ходить.
