В ответ на его прочувствованную тираду один из дизайнеров неестественно громко рассмеялся, остальные остались серьезны, и лишь Бену Чоу, одному из четверки старших архитекторов, хватило смелости откровенно ответить на вопрос Чарли. Это было как раз то, чего Чарли и добивался. Если он собирался эффективно руководить этим бюро, он должен был точно знать, в чем дело.
— Все дело в том, — сказал Бен, — что нас держат под колпаком. Это тебе не Европа, Чарли. Старшие партнеры постоянно заглядывают нам через плечо, чтобы поправить или даже одернуть, если что-то пойдет не так, как они считают правильным. Ты сам знаешь, что они — сверхконсервативны и не любят рисковать. По их мнению, то, что годилось пятнадцать лет назад, годится и сейчас, и, покуда они не начали терять на этом деньги, убедить их в чем-то совершенно невозможно. Что касается Европы, то до нее Уиттакеру и Джонсу нет никакого дела. Они просто хотят заниматься той же работой, которой занимались всегда, — по их представлениям, именно она сделала фирме имя. Европу они рассматривают как далекую окраину, где возможны всякие эксцентрические штучки, но для них это просто неизбежное зло, не больше того.
Тут Чарли мимолетно подумал о том, что именно такая точка зрения позволила ему заниматься тем, чем он хотел, и делать то, что он считал необходимым. В Лондоне он был свободен как птица. В Нью-Йорке, понял Чарли, этого не будет.
— Ты это серьезно? — переспросил он удивленно, и Бен торжественно кивнул, а его коллеги беспокойно задвигались. Если бы кто-то из старших партнеров узнал о том, что здесь только что говорилось, серьезных последствий было бы не избежать.
— Именно поэтому никто из молодых специалистов не задерживается у нас надолго. Им просто надоедает годами проектировать то, что они проектировали еще на первом курсе колледжа, — продолжал Бен. — Нет, конечно, в первое время они держатся за место, потому что имя «Уиттакер и Джонс» все еще что-то значит на рынке, но рано или поздно все они уходят в «Ай-эм-пи» или к Ричарду Майеру — словом, в одну из тех фирм, которым нужны их талант и их творческий потенциал, а не просто способность грамотно спроектировать фасад или рассчитать ту или иную балку. Каждый из молодых специалистов мечтает как минимум о революции в промышленном дизайне, а здесь это просто невозможно.
Чарли с интересом слушал Бена, а он, казалось, воодушевлялся все больше и больше.
— В общем, — заявил он, — ты сам скоро все почувствуешь на своей шкуре, если, конечно, тебе не разрешат все здесь изменить. В чем я лично очень сомневаюсь. Скорее наоборот: стоит только боссам почуять, что у тебя в голове завелись кое-какие свежие идейки, как они насядут на тебя так, что тебе не поздоровится.
Тут Чарли не выдержал и улыбнулся. Не для того он столько учился и так много и тяжело работал, чтобы закончить карьеру проектированием стандартных домиков, которые строились и два десятка лет тому назад. Он был уверен, что никто не может заставить его заниматься такой чушью.
Прошло, однако, совсем немного времени, и Чарли понял, что именно этого от него и ожидают. Уиттакер и Джонс совершенно недвусмысленно дали ему понять, что он не должен ни на йоту отклоняться от нескольких типовых проектов, которые Чарли помнил еще по тем временам, когда он только пришел в контору после окончания колледжа. В Нью-Йорк его перевели не потому, что фирме нужен был талантливый архитектор, способный изменить мир или по крайней мере внести свежую струю в деятельность фирмы. Уиттакеру и Джонсу был нужен обычный администратор, и они его получили, а на проекты, которыми Чарли занимался в Европе, им было плевать. Они, впрочем, имели о них кое-какое представление, и это давало им основание утверждать, будто американский рынок коренным образом отличается от рынка европейского. По утверждению Артура Уиттакера, сотрудники нью-йоркского бюро прекрасно справлялись со своей работой. Они делали то, что от них ждали, и своей известностью фирма во многом была обязана их самоотверженному труду.
Когда Чарли впервые услышал это, он был просто шокирован, однако прошло всего две недели, и ему начало казаться, что он сходит с ума. Его талант, его способности, энергия и предприимчивость были никому не нужны. Тогда зачем он вообще здесь? Проверять чертежи? Наводить страх на чертежников? Разбирать склоки и дрязги? Не за этим он ехал из Лондона в Нью-Йорк!
Правда, он выполнял большую и ответственную работу, встречаясь с самыми важными клиентами, и здесь его европейский и азиатский опыт продаж оказался очень и очень кстати. Однако проекты, которые он предлагал от лица фирмы, не вызывали в нем ничего, кроме отвращения. Раньше Чарли мог гордиться разработками, которые он представлял потенциальному заказчику. Теперь же он чувствовал себя неуютно, словно рыночная торговка, пытающаяся всучить ротозею увядший пучок салата или петрушки. Несколько раз он пытался что-то изменить, но даже самые крошечные поправки, которые он делал в проекте, приводили к тому, что в конторе появлялся один из старших партнеров. Потребовав вернуть проекту первоначальный вид, он разражался коротенькой речью о «специфике американского рынка» и отбывал восвояси, а Чарли, скрипя зубами, отдавал чертежи в переделку.
— Хочу поговорить с вами откровенно, — заявил он как-то Артуру Уиттакеру, когда они вдвоем ужинали в ресторане университетского клуба. — Когда я слышу слова «специфика американского рынка», меня бросает в дрожь и хочется что-нибудь сломать.
— Я вас хорошо понимаю, — сочувственно кивнул Уиттакер. Ему совсем не хотелось спорить с Чарли, озлобляя его еще больше, — он по-прежнему был нужен им в Нью-Йорке, поскольку достойную замену ему даже еще не начали искать. — Но поймите и вы нас: американский рынок для нас гораздо важнее, чем европейский или, скажем, рынок стран тихоокеанского бассейна, который мы, кстати, только начинаем осваивать.
Это было не правдой, и они оба прекрасно это знали. Просто отсюда, с территории Соединенных Штатов, начинался бизнес Уиттакера и Джонса, здесь они оба жили, и Чарли было совершенно очевидно, что они намерены управлять американскими филиалами по-своему.
— Не могу с вами согласиться, — сказал Чарли сдержанно. — На протяжении последних пяти-шести лет Европа давала вам львиную долю прибыли. И Япония тоже. Просто проекты, которые мы для них делали, были не очень крупными и не такими известными, как те заказы, которые вы получали здесь. Но зато их было много, очень много… Во многих отношениях эти заказы не только приносят большую прибыль — они гораздо интереснее и современнее, чем то, что вы до сих пор делали в Нью-Йорке, в Чикаго, в Бостоне. Единственное, что мне хотелось, это попробовать европейские проекты на здешней почве. Поверьте, в случае успеха мы можем сделать настоящий бросок вперед!
Чарли не стал добавлять, что только это могло помочь фирме нагнать ушедших далеко вперед конкурентов. По лицу Уиттакера он ясно видел, что его слова и так пришлись не по душе старшему партнеру, и он обдумывает, как потактичнее довести это до сведения зарвавшегося служащего. Единственное, чего Чарли так и не мог понять, это почему владельцам фирмы понадобилось превращать нью-йоркское бюро в скучное кладбище идей. Его обогнали даже отделения в Бостоне и Чикаго, не говоря уже о молодых, напористых конкурентах, которые делали особую ставку на ультрамодные, наисовременнейшие разновидности дизайна.
— Об этом действительно стоит подумать, Чарльз… — так начал свою речь Артур Уиттакер. За сим последовали успевшие набить оскомину слова о том, что «там, у себя в Европе» Чарли «оторвался от американской почвы», «утратил чувство рынка», и так далее и тому подобное. Все эти доводы Чарли знал уже назубок. Закончил Уиттакер заверениями, что они с Биллом (имелся в виду, конечно, второй владелец фирмы — Джонс) сделают все возможное, чтобы Чарли как можно скорее разобрался в современной конъюнктуре и понял, что нужно современному американскому покупателю.
Но это было еще не все. Уиттакер и Джонс решили ознакомить его со всеми текущими проектами, чтобы он поскорее вошел в курс дел и понял, что от него требуется. При этом имелись в виду, конечно, полдюжины самых больших заказов в разных городах страны, и всю следующую неделю Чарли мотался по Соединенным Штатам в реактивном самолете компании. В результате он своими глазами увидел множество совершенно одинаковых зданий, возводимых по проектам двадцатилетней давности. Когда-то эти проекты были дерзкими и даже революционными, но с годами они утратили всю свою свежесть и новизну. Даже недостроенные здания выглядели мертвыми, словно окаменевшие останки динозавров.
Поездка произвела на Чарли гнетущее впечатление. Пока он мотался между Токио, Тайпеем и Миланом, пробивая ультрасовременные, сверхнадежные, блестяще исполненные проекты офисных и жилых зданий, здесь, в Штатах, строились унылые, казенного вида гробницы творческой мысли и кладбища дизайнерских идей. Руководители компании словно заснули за рулем, предоставив своему детищу медленно тащиться по
