Спустя двадцать минут она спустилась вниз в длинной юбке из черного бархата и белой кружевной блузке.
Она выглядела как персонаж со старого семейного портрета; ее длинные рыжие волосы были тщательно расчесаны и заплетены в затейливый хвост, как когда-то в колледже.
– Мамочка красивая! – прокомментировала малышка, хлопая в ладоши.
Зоя, улыбаясь, посадила ее себе на колени. Она чувствовала себя невероятно уставшей.
– Спасибо, Джейд. Ну, как сегодня дела у моей большой девочки?
Девочка прижималась к ней, Зоя улыбалась. Это и есть жизнь. Не развлечения, не слава, даже не деньги и не успех, не говоря уже обо всем том, что она услышала от Тани. Для Зои важнее всего было здоровье и дети, ее шкала ценностей не менялась. То, что она видела ежедневно на работе, постоянно напоминало ей о ее долге.
Она немного поиграла с Джейд в красные кубики «лего». Потом в дверь позвонили – явился Ричард Франклин, холеный и бесстрастный. На нем были серые брюки, блейзер, дорогой галстук. Кажется, он побывал у парикмахера. Доктор Франклин всегда выглядел безупречно, словно у него намечалось выступление перед главными спонсорами больницы. Он отлично владел специальностью. Трудно было не восхищаться его познаниями, хотя его обращение с женщинами оставляло желать лучшего. Они с Зоей являлись полной противоположностью, видимо, потому их и влекло друг к другу.
– Как поживаете, доктор Франклин? – спросила она, сидя на полу и играя с дочкой, когда датчанка впустила его в дом.
– Под сильным впечатлением, – ответил он.
В нем сочеталась красота и величественность. Ему также было присуще высокомерие; Зоя подозревала, что тянется к нему именно потому, что ее подмывает его обломать. Но пока что ей удавалось держать себя в руках.
– И часто ты этим занимаешься? – Он указал на развалины домика из кубиков: Джейд немилосердно разрушила Зоину постройку.
– Так часто, как могу, – честно ответила она, зная, что ему неприятно это слышать. Дик давно ей признался, что неуютно чувствует себя в присутствии детей. Своих у него никогда не было, да он, подобно ей, ни разу и не состоял в браке, утверждая, что ему никогда не предоставлялось такой возможности, но она догадывалась, что дело не в этом, а в его закоренелом эгоизме. – Хочешь поиграть?
В действительности она не могла представить его стоящим на четвереньках, занятым какой-либо игрой. Это нарушило бы его прическу и помяло брюки. Большинство людей считает его напыщенным ничтожеством, каковым он отчасти и является, однако при этом умен и, несмотря на свои пятьдесят пять лет, привлекателен для женщин. С виду он таков, каким хотели бы видеть ее родители много лет назад жениха дочери. Однако родителей давно нет в живых, а встречи с Диком она воспринимает как развлечение.
– Ты готова? – спросил он, не получая особого восторга от ее игры с Джейд. Не прошло и минуты, а он уже утомился любоваться этим зрелищем.
У них был заказан столик в «Бульваре» на восемь часов. Надо еще туда добраться – место такое популярное, что там не любят подолгу держать столики, даже для важных докторов.
– Готова, сэр. – Зоя натянула узкий бархатный жакет. Даже в июне вечера в Сан-Франциско прохладные. Она взяла Джейд на руки и поцеловала. На нее было приятно смотреть. – Обожаю тебя, моя мышка, – проворковала она, потерлась носом о носик девочки и пощекотала ее щечку ресницами. Малышка захохотала. – До свидания!
Достаточно было это сказать, чтобы у Джейд скривилась нижняя губка. Зоя увидела, что сейчас брызнут слезы. Она поспешно отдала дочь датчанке и, не дожидаясь, когда она разревется, помахала рукой. Датчанка попыталась отвлечь ребенка. За последний год Зоя превратилась в специалистку по поспешным исчезновениям.
– Великолепно! – восхищенно проговорил ее кавалер.
Для доктора Франклина невероятно – вести в ресторан женщину, обремененную ребенком. Он отдавал предпочтение тем, для которых карьера превыше брака и материнства. К таким в момент их знакомства относилась и Зоя. Новость, что она удочерила девочку, его поразила – не ожидал от нее такого поступка. Это, конечно, не могло не отразиться на их отношениях. Однако ее привлекательность от этого не померкла, и он не отказался от встреч с ней. Увы, она была слишком занята на работе, а теперь еще и с ребенком, и встречи становились все реже.
– Мы не виделись две недели, – пожаловался он, заводя мотор своего темно-зеленого «ягуара».
– Я была занята, – ответила она бесстрастно. – У меня много пациентов в очень плохом состоянии.
Недавно несколько человек скончалось, что ее особенно удручало, так как она привыкала к своим больным, и душа разрывалась от жалости.
– У меня тоже, – проворчал он, трогаясь с места.
– Ты работаешь не один.
– Верно. Тебе бы лучше последовать моему примеру. Ума не приложу, как ты выдерживаешь такое напряжение. Рано или поздно заболеешь: подхватишь у кого-нибудь из пациентов гепатит или, не дай Бог, СПИД.
– Какие веселые мысли! – заметила она, отворачиваясь.
– Это иногда случается, – серьезно сказал он. – Подумай о себе. К чему героизм и мученичество?
– Я уже думала. Но я такая, какая есть, и нужна им. Дик.
– Не только им. Еще ты нужна дочери. Тебе надо больше отдыхать.
За этот день он второй, от кого она получила этот совет. С какой стати он проявляет такую заботу, что ему чуждо, хоть он и врач?
