Басманов. — Каждый раз, когда нам с необъяснимым постоянством при каждом очередном покушении удавалось остаться в живых, я по профессиональной привычке анализировал
— Но в боях, о которых вы говорите, о которых я знаю, — уточнила девушка, — было достаточно много погибших. Совершенно всерьёз, и с обеих сторон. Разве не так?
— А я вот не видел ни одного погибшего, — вмешался Удолин. — Шахматный матч окончен, фигуры ссыпаны в ящики, все гроссмейстеры отбывают по домам живые и здоровые. Если только, что случается крайне редко, кто-то за доской от инфаркта или инсульта умрёт… Из нас пока никто не умер. На той стороне, думаю, тоже.
Анастасия молча переваривала услышанное. Ей такая точка зрения была в новинку.
— Значит, вы думаете, что погибающие в ходе наших разборок — не люди? А ваши бойцы на войне, а те, кто попался инсектоидам, офицеры, на моих глазах убитые в Одессе?
— Одессу можно исключить. Там другая фабула. Во всех же остальных случаях… Почему не допустить, что, с точки зрения наших противников, «не люди» — мы. Все же так называемые «люди», «инсекты», низшие «дуггуры» — расходный материал. Пешки и фигуры на доске, — спокойно ответил Басманов.
— И я тоже «не человек»?
— С какого-то момента — очевидно, — кивнул Удолин. — Раз вы теперь в нашей команде,
— Но бабочки ведь тоже умирают!
— Верное замечание. Вы могли наблюдать то, что остаётся от куколки, но видели и порхающую бабочку. Мёртвых бабочек вы видели тоже, а следующего этапа — ещё нет. Как выглядит компонента, обеспечивающая функционирование по единой схеме личинки, куколки, имаго? В какую «плоть» она облекается на следующей стадии метаморфозы? Ведь никаких общих черт у названных объектов вроде бы и нет. Доступных непосредственному восприятию, я хочу сказать. С чего вы взяли, что закон отрицания отрицания[176] всего лишь двухкомпонентен?
— А вы видели «следующий этап»? — спросила Настя, не склонная сейчас обсуждать проблемы объективного идеализма и тем более субъективного.
Удолин вместо прямого ответа ограничился пожатием плечами и очередным глотком.
— Если всё обстоит так, как вы говорите, нам, возможно, ничего и не следует делать? Просто не обращать внимания на происходящее? — задала она следующий вопрос.
Ей ответил Басманов:
— А вы знаете, что бывает, когда шахматист вдруг отказывается делать следующий ход или раздумывает над ним слишком долго?
— Ему записывают поражение?
— Вот именно. Флажок на часах падает. И мне очень не хочется на собственном опыте выяснять, что это будет означать в нашем случае. Но мы слишком далеко отклонились. Я вас пригласил не для философской беседы. Скажите лучше — кто из вас прямо сейчас может установить контакт с Сильвией? Кому это сделать проще и… безопаснее?
— Непосредственно с Сильвией? Помимо Воронцова? — спросила Анастасия.
— Для начала можно и помимо. С ним позже поговорим.
— Раз я теперь по статусу равна координатору, у меня есть линия прямой связи с любым владельцем блок-универсала. Где бы он ни находился. Сейчас вызову.
Вельяминова откинула крышку портсигара, набрала нужную комбинацию, нажала изумрудную кнопку защёлки.
Прошло значительно больше минуты, пока открылся канал. Это время потребовалось Сильвии, чтобы определить, кто запрашивает контакт, и разрешить, если сочтёт нужным, соединение. Было время, когда у неё было много подчинённых, и в целях поддержания субординации далеко не всем разрешалось общение с вышестоящей по собственной инициативе. Сейчас ситуация изменилась, а настройки блока остались прежними.
В Москве была поздняя ночь, но леди Спенсер ещё не ложилась. С Императором и Секондом они сначала совещались в кабинете Олега, потом ездили на рыбалку к дальним лесным озёрам. Поймали пуда полтора крупных рыбин, на удочки и на спиннинг. Попалось даже несколько местных угрей. Олег Константинович, помня их разговор, больше никаких нескромных предложений не делал, и она, в просторной постели, в комнате, наполненной запахами нагретых летним солнцем сосен, выспалась великолепно. Проснулась только к позднему завтраку, а уже к вечеру Секонд отвёз её на Столешников: узнать, чем закончилась встреча Фёста с Контрразведчиком, нанести частные визиты Писателю и Журналисту. Сильвия решила не терять времени и, используя методики Шульгина, провести «вербовку» наиболее перспективных кандидатов в стремительном темпе. Прошедшего времени им должно было хватить, чтобы тщательно обдумать все «за» и «против». Судя по звонку Мятлева, тот уже сделал желаемые выводы. Дело за остальными.
То, что случилось за сутки её отсутствия, Сильвию развеселило. Всё произошло не так, как планировалось, но, пожалуй, интереснее. Наиболее непримиримый оппонент внезапно превратился в друга, в чём основную роль сыграла Герта. Не зря, выходит, Дайяна её учила. Теперь оставалось уточнить кое- какие психологические моменты и с утра начинать новую партию, обещающую получиться увлекательной.
Дождавшись, когда Фёст с Людмилой, Мятлев и Герта разойдутся по своим комнатам, Сильвия в очередной раз собралась навестить Лондон, повидаться с Берестиным. Он, скорее всего, до сих пор доигрывает свой роббер, её, по нынешнему времени почти недельное отсутствие заметить не должен, но мало ли что. Достаточно совсем небольшого сбоя в характеристиках мирового континуума, и там могли пройти уже годы. Нет, годы вряд ли, уж на Воронцова или Левашова Алексей даже через несколько дней её внезапного исчезновения непременно бы вышел. Но и сутки «безвестного отсутствия» жены доставят Алексею много тревожных переживаний. А это ни к чему, к Берестину она относилась настолько хорошо, насколько это вообще возможно при её натуре.
Поэтому сигнал, пришедший от одной из «валькирий», Сильвию не обрадовал. Что там у них приключилось, в давно оставшейся на задворках её интересов Югороссии? Чуть больше суток прошло, а что-то уже случилось, несмотря на присутствие рядом с ними Басманова, весьма надёжного и опытного человека.
Сильвия включила поддержку канала, дождалась, пока на той стороне возник ресторанный зал с поблёскивающим за окнами морем. На первый взгляд — обстановка идиллическая. Никаких дуггуров поблизости и прочей пакости. Всё знакомые лица здесь, даже неугомонный некромант Удолин, всегда удивлявший её тем, что за многие века занятий практической магией ухитрился ни разу не попасть в поле зрения самой леди Спенсер и её предшественников. Просто потому, что он с единомышленниками никогда не пользовался «техническими средствами», а колдуны, волхвы, заклинатели духов, жрецы вуду и прочие мракобесы не входили в сферу интересов аггров, крайних рационалистов и материалистов. Возможно, в этом тоже была их ошибка.
Вот и красавец-полковник Басманов, привлёкший её внимание ещё на «Валгалле», сразу после Стамбула, не только внешностью, но и необыкновенным психотипом своей личности. Не зря он единственный из уроженцев девятнадцатого века был принят в действительные члены «Братства».
Ну и Анастасия Вельяминова, бывший «номер 287». Совсем немного времени прошло, как они впервые увиделись, а изменилась девчонка ощутимо. Странного тут ничего нет, одно дело — «заготовка» на
