породистых скаковых лошадей… и несется как вихрь. Она когда‑нибудь разобьется на нем, честное слово! Это как пить дать. Я ей так прямо и заявил!
Билл возмущенно посмотрел на Сэм, она улыбнулась. Саманта прекрасно могла представить себе элегантную Кэролайн, которая, словно молоденькая девушка, несется по полям на чистокровном рысаке. Как чудесно, что они снова увидятся! Чудесно снова верну ться сюда!.. И внезапно Саманту будто омыло теплой волной, она
ощутила прилив благодарности. Все‑таки она рада, что приехала в Калиифорнию! Саманта из подтишка поглядывала на Билла, который уже почти подъехал к ранчо, вот уже больше двух десятилетий служат ему домом, и неожиданно поймала себя на мысли о том, что ее опять интересует, насколько далеко зашли отношения Билла и Кэролайн. В шестьдесят три года Билл еще не утратил красоты и мужественности: широкие плечи, длинные ноги, могучие руки и блестящие голубые глаза придавали его облику особую силу и свой не повторимый стиль. Ковбойская шляпа выглядела на Билле великолепно, джинсы сидели как влитые. Ни один из этих ковбойских и атрибутов не смотрелся пошло или глупо. Биллу не было здесь равных, он был гордостью ковбоев. Морщины на его лице лишь придавши очарование красивым чертам, а низкий, хрипловатый баритон с годами совершенно не менялся. С непокрытой головой рост Билла был шесть футов четыре дюйма; когда же он надевал свой сомбреро, то становился просто верзилой.
Машина въехала в главные ворота ранчо, и у Саманты вырвался вздох облегчения. Или она вскрикнула от боли? Ее обуревали противоречивые чувства. После указателя, на котором было написано: Ранчо «Лорд» — с витиеватой, вырезанной по дереву буквой Л, такой же, как и на клейме для скота, — они проехали еще целую милю. Саманта вела себя как нетерпеливый ребенок: она затаила дыхание, ожидая, что впереди вдруг покажется дом, однако прошло еще десять минут, прежде чем они свернули на частную дорогу и ранчо наконец вырос впереди. Казалось, Саманта попала на старинную плантацию: большой прекрасный белый дом с темно — синими ставнями и кирпичной трубой, просторным крыльцом и широкими ступеньками был окружен клумбами, которые поражали в разгар лета буйством красок; а за домом высились стеной гигантские, великолепные деревья. Дом стоял на пригорке, и внизу, у подножия холма, росла одинокая ива и был устроен маленький пруд, заросший водяными лилиями и густо населенный лягушками. Рядом находились конюшни, за ними — сараи, а вокруг, куда ни посмотри, были построены домики для рабочих. Сэм часто считала, что ранчо всегда так выглядят, однако, побывав на других, быстро убедилась в своей ошибке. Мало где еще поддерживался такой идеальный порядок, мало где все было так красиво, так ухожено… и однако же ни Кэролайн Лорд, ни Билл Кинг этим не кичились!
— Ну, барышня, как вам тут у нас? — Пикап остановился, и Билл с привычной гордостью оглядел двор. Ведь именно он помог превратить ранчо «Лорд» в образцовое хозяйство, и все здесь поддерживалось в идеальном порядке в основном благодаря ему. — Что‑нибудь изменилось?
— Нет.
Саманта улыбнулась, озираясь в темноте. Однако луна светила ярко, дом был освещен, в коттеджах рабочих и в главном зале, где они обедали и играли в карты, горел свет; возле конюшен тоже были зажжены яркие фонари, и Саманта легко убедилась в том, что на ранчо почти все осталось без изменений.
— Тут у нас есть кое — какие технические усовершенствования, но сейчас они не видны.
— Вот и отлично! А то я боялась, что тут теперь все другое.
— Ничего подобного!
Билл два раза нажал на гудок, и тут же дверь главного дома отворилась, и на пороге показалась высокая, худощавая седая женщина, которая сначала улыбнулась Биллу, а потом, в следующую секунду, — Саманте. Женщина всего лишь на мгновение замялась, вглядываясь в свою молодую гостью, а затем легко сбежала по ступенькам, протянула руки и сжала Саманту в крепких объятиях.
— Добро пожаловать домой, Саманта. Добро пожаловать домой!
И когда она почувствовала запах духов Кэролайн Лорд, когда густые седые волосы коснулись ее щеки, на глаза Саманты навернулись слезы, и она и вправду ощутила, что вернулась домой. Женщины почти сразу же разомкнули объятия, Кэролайн чуть отступила назад и поглядела на Саманту с улыбкой.
— Боже, до чего ты похорошела, Сэм! Ты еще красивее, чем в прошлый раз.
— Чепуха! Вот ты — это да!
Кэролайн стала еще тоньше, стройнее и еще больше напоминала тростинку, чем раньше; глаза ее ярко сияли, и все говорило о том, что жизнь в ней бьет ключом, что она не утратила изюминку. Кэролайн нисколько не подурнела со времени их последней встречи, когда ей было пятьдесят с небольшим, и теперь, в шестьдесят шесть, она по — прежнему была красива, и даже в джинсах и мужской хлопчатобумажной рубашке смотрелась великолепно, никто не посмел бы отрицать, что у нее есть свой стиль. Шея Кэролайн была обвязана ярко — голубым шарфом, в пояс джинсов вставлен старинный индейский ремень, ковбойские сапоги изумляли своим глубоким яшмовым цветом. Поднимаясь вслед за Кэролайн по ступенькам дома, Саманта в какой‑то момент опустила глаза и задохнулась от восторга.
— О Господи, какая прелесть, Кэролайн!
— Правда? — Кэролайн моментально поняла, о чем речь, и тоже посмотрела на сапоги, по — девчоночьи улыбаясь. — Это мне сделали на заказ. В моем возрасте носить такие вещи верх чудачества, но мне плевать! Может быть, это мой последний шанс.
Сэм неприятно поразили ее слова: она содрогнулась при одной мысли о том, что Кэролайн может теперь так рассуждать. Сэм молча вошла в знакомый дом, Билл шел за ними с чемоданом и сумкой. Они очутились в холле, и Саманта увидела роскошный стол раннеамериканской эпохи, медный подсвечник и большой яркий ковер. В гостиной за холлом в большом камине, возле которого стояли удобные кресла с красивой сочно — синей обивкой, пылал огонь. Тот же цвет воспроизводился и на старинном ковре, на котором был выткан яркий цветочный узор. Вся комната была выдержана в синих, красных и зеленых тонах, и яркость красок великолепно отражала характер Кэролайн. Множество старинных вещиц из благородных пород дерева украшало эту гостиную. На полках стояли книги в кожаных переплетах, множество вещей было сделано из меди: подставка для дров в камине, люстра, кашпо и кадки для домашних растений, а также висевшие на стене бра с лампочка- ми в виде изящных свечек. Это была восхитительная комната, обставленная «под старину», элегантная и в то же время уютная, во многом похожая на свою хозяйку Кэролайн. При этом в интерьере нашло отражение и то, что дом находится не где‑нибудь, а именно на ранчо. Фотография такой комнаты идеально смотрелась бы в журнале «Город и деревня» или «Дом и сад», но, разумеется, Кэролайн не делала свое жилище достоянием публики. Она не собиралась превращать свой дом в выставку; после долголетнего пребывания в Голливуде, когда ей приходилось все время быть на виду, Кэролайн теперь ревниво охраняла приватность своей жизни. Она фактически исчезла с горизонта почти всех знакомых, за исключением лишь некоторых.
— Тебе еще понадобятся дрова, Кэролайн? — Билл глядел на нее с высоты своего роста. Он снял широкополую шляпу, и Сэм убедилась в том, что волосы его белы как снег.
Кэролайн улыбнулась и покачала головой, она выглядела сейчас еще моложе, чем раньше; в ее глазах отражалось сияние глаз Билла.
— Нет, Билл, спасибо. Мне хватит этого на всю ночь.
— Вот и отлично. Ладно, милые дамы, до завтра!
Билл тепло улыбнулся Сэм, уважительно попрощался с Кэролайн и, направившись размашистой походкой к дверям гостиной, вышел за порог. Глядя, как он тихонько притворяет за собой дверь, Сэм вспомнила, что они с Барбарой сто раз обсуждали отношения Билла с Кэролайн, когда учились в колледже и приезжали сюда погостить, и снова решила, что, наверное, между ними ничего такого нет. Иначе они не расставались бы вот так по вечерам! Да и встречи их всегда были такими же, как только что: ничего интимного, лишь обмен дружескими кивками, небрежные улыбки, теплые слова приветствия и серьезные разговоры о делах на ранчо. Ничего другого они себе не позволяли, и все же у стороннего наблюдателя создавалось впечатление, что между Биллом и Кэролайн существует какое‑то тайное взаимопонимание. Или, как однажды заявила Барбаре Сэм, «что они прямо как муж и жена».
Однако Кэролайн прервала нить рассуждений Сэм, потому что поставила на журнальный столик возле камина поднос, налила Сэм горячего шоколада, сняла фольгу, прикрывавшую тарелку с сандвичами, и позвала Сэм, приглашая ее к столу:
— Иди сюда, Сэм. Присаживайся, располагайся поудобнее.
