– Скажи, где ты и что происходит… Спроси…
Майя отмахнулась, мол, сама знаю.
– Папа, это я, мы с Милой, плывем на пароходе по Москве-реке, тут такое дело…
– На пароходе? А откуда звонишь?
– Неважно, потом. Слушай внимательно.
Она четко и кратко, что обычно не слишком свойственно красивым женщинам и достигается лишь соответствующей служебной подготовкой, изложила отцу обстановку.
– Нет, я никого не посылал. Мой сотрудник, говоришь? Где помещается? Опиши. А, это, наверное, Герасимов. Нет, в его обязанности это никак не входит. Ерунда. Скорее всего, просто отдыхает. Совпадение. Бывает. Но… Знаешь, а ты прямо подойди к нему и от моего имени попроси помощи. Да-да, помощи. Тебе показалось, что за вами следят подозрительные люди, ткни пальцем в любых и попроси поддержать, если что…
– Спасибо, папа, мы разберемся…
Похоже, тревога передалась и прокурору. Просто потому, что его обычно самостоятельная и уверенная в себе дочь вдруг сочла необходимым обратиться к нему, вдобавок – совершенно непонятным способом.
– Если хочешь, я сейчас перезвоню в Звенигород, распоряжусь, чтобы вас там встретили на причале и отвезли в Москву…
– Не надо, папа, мы разберемся, – повторила она.
– Но ты мне обязательно позвони, когда в Москву вернешься, или приезжайте прямо сюда. Поговорим…
– Обязательно, папа…
Не зная, как отключиться, протянула «Дюбек» Ляхову.
Он снова нажал кнопку.
– Поговорили? – спросил дежурный.
– Спасибо. Тут небольшая проблема. Я оставляю аппарат включенным, Стрельников сказал, что…
– Разумеется.
– А на причале у Воробьевых можно организовать прикрытие?
– Можно и раньше. Какого уровня?
– Тогда – в Звенигороде. Пока что я обнаружил троих внушающих подозрение людей. Но их может быть и больше…
Ляхов вышел из связи, но прибор продолжал работать, передавая на КП отряда «Печенег» звуковую картинку происходящего в радиусе десяти метров и постоянный пеленг места.
Правда, теперь там будут слышать и все, о чем они будут разговаривать с Майей. Не слишком приятно, вечер, считай, испорчен, но, с другой стороны… Тарханов, Чекменев, Розенцвейг, а в особенности – события минувшей зимы сумели внушить Ляхову понимание серьезности происходящего. С ним в частности и в мире вообще.
По крайней мере, если даже сейчас должно что-то нехорошее случиться, товарищи будут знать, что именно, и примут нужные меры.
Если же не случится ничего – сочтем происшедшее разумной перестраховкой. На войне как на войне.
На минутку отключив прибор, предупредил Майю, что теперь их будут слушать постоянно, по крайней мере – пока обстановка не прояснится, и следует ограничиваться самыми нейтральными темами.
– Что это за устройство все-таки и с кем ты говорил?
– Радиостанция нового типа. А там – мои друзья. И хватит об этом. Советом отца воспользуешься?
– Почему нет? Не самый глупый совет.
– Но и не самый умный, хотя и наиболее безопасный.
Вадим уже успел прокрутить в голове несколько сценариев. Естественно, если сейчас подсесть к Герасимову, завязать с ним дружелюбный разговор, выпить вместе и ни под каким предлогом не вставать из-за столика, свободно можно дотянуть до приезда опергруппы.
А что потом? Подозрения и останутся подозрениями, предъявить будет нечего. Конечно, в будущем что-нибудь возможно, и удастся раскопать в биографии господина Герасимова. А возможно, и нет.
Поспешная же эвакуация с парохода в сопровождении охраны непременно насторожит прокурорского помощника, и он тоже получит время и повод скрыться с концами. А сообщники просто затаятся. Рядом с прокурором и всеми государственными тайнами. Да и их с Майей в покое не оставят, будут ждать очередного случая.
Гораздо грамотнее – не дергаться и не высовываться. Позволить неприятелю сделать ход, который исключит все сомнения. В этом случае, правда, Ляхов рискует не только собой, но и Майей. Которая, впрочем, не девочка неразумная, а тоже разведчица и контрразведчица в одном лице. Профессиональный риск для нее входит в условия игры.
Так он ей и сказал.
– Значит, все же считаешь?.. – теперь уже без намека на улыбку спросила девушка.
