фоне казалась Золушкой. Валери отбирала у нее кукол, игрушки, любимую одежду, но Ванессе это было безразлично – она и сама с радостью отдавала все сестре. Девочку интересовало совсем другое – взгляд матери, теплое слово Варда, поход в зоопарк за руку с Лайонелом, ее заветные секреты и мечты. Она часто лежала под деревом, глядя в небо, этакая маленькая мечтательница.
– Я была примерно такой же в ее возрасте, – говорила Фэй мужу, когда тот бросал взгляд на хорошенькую светловолосую дочку, часами лежавшую на траве наедине со своими мыслями.
– И о чем ты обычно мечтала, любовь моя? – Он поцеловал ее в шею и взял за руку. Взгляд был теплым, как утреннее солнце. – Стать кинозвездой?
– Иногда. Но это уже когда стала постарше. Ванесса еще и не знает, что такое кино.
Он преданно улыбнулся жене.
– А сейчас о чем мечтаешь?
Вард был очень счастлив с ней. Фэй изгнала из его жизни одиночество. С ней было интересно. А было ли так же хорошо его родителям? Они трудились всю жизнь и умерли молодыми, не успев насладиться друг другом. У него с Фэй совсем не так. Они всегда были вместе. Вард снова посмотрел на жену. Умиротворенную, красивую. Что же она ответит?
– Я мечтаю о тебе, моя любовь… и о детях… У меня есть все, что я хотела, и даже больше…
– И дальше будет так же. Именно к этому стремился и я.
Дети росли, а время продолжало свой бег.
Вард по-прежнему пил много шампанского, но спиртное, казалось, не вредило ему. Он никогда не унывал, и Фэй очень любила его, несмотря на некоторые мальчишеские пороки – страсть к развлечениям, выпивке, порой чрезмерной.
Поверенные приходили все чаще, что-то говорили насчет имения родителей Варда и того, что у них осталось, но Фэй не вникала в эти дела. Ей хватало забот с Лайонелом, Грегори, Ванессой и Вэл. Она замечала, как со временем близняшки превращаются в двух абсолютно разных людей, а Вард пьет все больше, и уже не столько шампанское, сколько виски. Это начинало беспокоить ее.
– Что-то не так, дорогой?
– Все прекрасно.
Он улыбался, притворяясь беззаботным, но что-то пугающее появилось в его взгляде, и Фэй терялась в догадках. Но муж уверял, что все в порядке, а поверенные приходят и беспрестанно звонят от нечего делать. Она стала задумываться, с чего бы им беспокоить его попусту. А потом это вдруг утратило свою важность. Однажды ночью, после вручения очередных наград Академии, Фэй и Вард, вернувшись домой, отбросили предосторожности, и в конце мая 1951 года Фэй обнаружила, что вновь беременна.
– Опять? – Вард казался удивленным, но не расстроенным, хотя и менее восторженным, чем раньше. У него скопилось так много забот, в которые он не посвящал жену, что это сообщение не очень обрадовало его.
– Ты на меня сердишься? – озабоченно спросила она, и Вард привлек ее к себе, широко улыбаясь.
– Ну что ты? Это же мой ребенок, глупая. Как я могу сердиться на тебя?
– Но пятеро детей – это чересчур. – Фэй пребывала несколько в раздвоенных чувствах. Семья казалась вполне гармоничной. – А вдруг снова двойня?
– Ну, тогда их будет шесть, меня это вполне устраивает. Мы могли бы даже достичь первоначальной цели – десять.
Едва он сказал это, как четверо детей ворвались в комнату, вопя, падая, смеясь, бросая что-то в воздух, таская друг друга за волосы. И Фэй воскликнула:
– Боже упаси!
Вард улыбнулся; все снова пошло своим чередом, и в январе родилась Энн Вард Тэйер, самая младшая дочь Фэй. Девочка была такая маленькая и хрупкая, что ее страшно было взять на руки. Вард отказывался ее пеленать. Он купил жене кулон с огромным изумрудом, но был гораздо в меньшем восторге, чем раньше, и Фэй сказала себе, что едва ли муж закажет духовой оркестр для встречи пятого ребенка. В глубине души она все же была немного разочарована его реакцией.
Дни шли, и вскоре она поняла, в чем дело. Поверенные больше не пытались говорить с Бардом, они связались с Фэй, решив, что ей пора узнать о происходящем… Через семь лет после войны тэйеровские верфи перестали давать доход, и длится это четыре года. Верфи уже несколько лет работали в убыток, но, несмотря на все старания поверенных, раскрыть Варду глаза на реальность им не удавалось. Поверенные хотели, чтобы Вард пошел работать в офис, как его отец, но он отказался, не обращая ни на что внимания. Его благодушие привело не только к полному спаду производства, имение также разорено. Вард заявлял, что не собирается менять свою жизнь и хочет быть с семьей. И вот результат – он банкрот.
Молча слушая их, Фэй вспомнила, что в последнее время муж казался ей озабоченным, стал больше пить, но ничего не говорил ей, ни единого слова. Оказывается, они давным-давно живут на пустом месте. Денег больше не было, остались лишь баснословные долги, в которые он влез, оплачивая столь экстравагантный образ жизни. Миссис Тэйер выслушала поверенных – бледная, напряженная, сведя брови на переносице. Когда они уехали, Фэй, пошатываясь, вышла из комнаты. Вард, придя домой, нашел жену в библиотеке – окаменевшую и безмолвную.
– Привет, детка. Что ты тут делаешь так поздно? Не пора ли отдохнуть?
Отдохнуть? Отдохнуть? Какой тут отдых? Им не на что жить! Ей срочно надо искать работу. Все, что у них есть, – долги. Она подняла на него глаза, и Вард понял – стряслось нечто ужасное.
– Фэй? Дорогая, в чем дело?
Из глаз хлынули слезы, она не знала, с чего начать. Слезы струились по щекам, она зарыдала в голос. Как мог Вард играть в такие игры? О чем думал? Она вспоминала обо всех украшениях, машинах, мехах, о доме в Палм Спрингс, о многочисленных пони… Это длилось не один год… И только один Бог знает, сколько он успел наделать долгов.
