дома, еще до того, как все переменилось… Перед ним все тот же мальчик, ставший мужчиной, и они не поняли друг друга. Но трудно помнить о причине, разделившей их, когда он лежит и плачет, колотит забинтованными руками о кровать… Вард подошел, обнял сына, прижал к себе, и потоки слез потекли по его щекам. Сердце Фэй рвалось на части из-за Джона… и из-за чувства вины: она радовалась – умер не ее сын. А ведь на месте Джона мог оказаться Лай.
26
Похороны были душераздирающими. Прощания тяжелей Фэй видеть не приходилось. Мэри рыдала в истерике, Боб плакал еще сильнее жены. Сестры, все четверо, стояли оглушенные, а когда повезли гроб, Мэри попыталась броситься на него, но ее удержали. Лайонел, высокий, тонкий, бледный, в темном костюме, о существовании которого Фэй не знала, казалось, сейчас упадет в обморок. На его незабинтованной руке она вдруг увидела узенькое золотое обручальное кольцо и была потрясена. Она не знала, заметил ли Вард, но поняла, что это значит и кем для него был Джон. Это величайшая утрата в жизни ее сына и, возможно, самая страшная.
Энн стояла рядом с ним и плакала, утираясь платком и посматривая на брата, желая убедиться, что с ним все в порядке. И не задавала вопроса – что теперь будет? Вард и Фэй обсуждали это накануне вечером и решили, что Лайонел на время переедет к ним. После похорон они с Бардом решили пройтись. Грег исчез сразу после траурной церемонии. Большую часть жизни Джон был его другом, но, казалось, он не испытывал сильной боли от его безвременной кончины.
– Что ж… – передернув плечами, сказал он Вэл. – Парень оказался педерастом.
Но Джон был его другом, и Валери помнила, как сама увлекалась им, правда, безрезультатно, и теперь все знали, почему он не отвечал взаимностью.
Фэй украдкой поглядывала на Энн – через сколько же испытаний пришлось пройти ее девочке за последние несколько месяцев! Но сейчас она в норме… в отличие от Лайонела, деревянно шагавшего рядом с отцом. Он ни о чем больше не мог думать, кроме как о тщетных попытках бороться с огнем и о невозможности оживить Джона. Эти мысли преследовали его все три дня, с тех пор как его не стало. Он не позволял себе забыть. Никогда не позволит… И его мучила вина… Он забыл выключить лампочки на елке, когда они пошли спать… Слишком много выпили спиртного… Эти проклятые мерцающие лампочки… Ну почему он не вспомнил о них? Да, он виноват… Только он. Так бы и убил себя голыми руками.
Лай повторял это Варду, о чем еще он мог говорить с отцом? Но ему надо было выговориться, надо было узнать, не обвиняют ли его родители Джона.
– Ведь они вправе, понимаешь? – Он в отчаянии смотрел на отца, и Вард почувствовал, как его сердце оттаяло, потянулось к мальчику, которого он целый год старался возненавидеть. А теперь Джон мертв. Фэй права. Повезло, что не Лай. Им обоим это казалось даром Божьим.
– Мы осуждали вас обоих за многое. Мы были неправы. – Вард вздохнул и внимательно разглядывал деревья вдоль улицы. Это легче, чем смотреть в глаза сына, чего он, кстати, не делал целый год. Даже после того, как Лай и Джон спасли Энн. – Я не понимал, что заставило тебя стать тем, кем ты стал, все время думал, что в этом моя вина. Я был неправ… – Он наконец взглянул на Лайонела, увидел слезы, медленно текущие по щекам сына. – Я был неправ, обвиняя себя, так же и ты ошибаешься сейчас. Ты ничего не мог сделать, Лай. – Они остановились, и Вард взял сына за руку. – Я понимаю, как ты старался. – Его голос дрогнул. – Я знаю, как ты любил Джона. – Он предпочел бы этого не знать, но тут уж ничего не поделать. Вард привлек Лайонела к себе, их щеки соприкоснулись, сердца забились в унисон. Слезы застилали глаза обоих, они плакали. Лай не сводил с отца глаз, и тому казалось, что на него смотрит маленький мальчик из прошлого.
– Я старался, папа… Но не смог вовремя его вынести… – Сильные рыдания сотрясали тело Лая, и Вард крепко держал его за плечи, словно пытался укрыть от действительности.
– Я знаю, сын, знаю… – Он не мог сказать, что все в порядке, потому что для Джона уже никогда ничего в порядке не будет. Лайонел чувствовал – ему никогда не оправиться. Эту потерю, удар, нанесенный судьбой, никогда не забыть.
Когда отец с сыном вернулись домой, их уже ждали. Ужин прошел тихо, потом все разошлись по своим комнатам. У Лайонела почти все сгорело, кроме нескольких вещей, остававшихся в родительском доме, каких-то безделушек… Еще уцелела машина, припаркованная у дома. Лай спал теперь в своей старой комнате. Фэй кое-что купила для него, и он был очень тронут. Вард отдал ему несколько вещей из своего гардероба. Теперь они проводили вместе гораздо больше времени, чем раньше. Грег должен был возвращаться в университет. Энн тоже вернулась в свою школу после годового перерыва. Это было трудно и больно, но она справилась. А через несколько недель сняли повязки с Лайонела; шрамы на руках были заметны, не видны были только те, что в душе. Никто ни о чем не напоминал ему, даже об учебе; он еще был не в себе.
Пригласив Варда на ланч, Лайонел удивил всех. Они сидели в «Поло Лонж», сын напротив отца. Вард отмстил, что Лай выглядит старше своих лет. Он не понимал образа его жизни, но очень жалел сына. И уважал. Ему нравились его суждения, но он очень расстроился, когда сын сообщил, что собирается уйти из университета.
– Я много думал об этом, папа, и хотел сказать тебе первому.
– Но почему? Осталось всего полтора года. Не руби с плеча, просто ты пока не в форме. – Вард надеялся, что сын передумает, но Лайонел покачал головой.
– Я не могу вернуться, отец. Я больше не имею к этому отношения. Мне предложили работу над фильмом, и я намерен согласиться.
– Ну а потом? Через три месяца снова будешь искать работу? – Он прекрасно знал этот бизнес.
– Как и ты, папа. – Вард улыбнулся. Но все же эта новость не обрадовала его, хотя он и чувствовал уважение к сыну: с ним говорил мужчина. – С учебой все кончено. Я хочу попробовать собственные силы и встать на ноги.
– Тебе только двадцать. Куда спешить?
Но оба понимали, что он прожил гораздо больше. И в какой-то мере из-за Джона. Лай страдал, потеряв человека, которого безумно любил. И не мог снова стать прежним. Это не зависело от желания отца. И Вард, не разделяя мнения сына, в глубине души понимал его. Смерть Джона изменила всех и, кроме того, снова соединила его с сыном. Но Лайонел никогда больше не будет юным, беззаботным, таким, как раньше. Может, он и прав, бросая учебу.
– Меня огорчило твое решение, сын.
