- Вы даже не удосужились сказать мне, что за таинственный информатор у вас появился!
- Извините, Крейг, - примирительно сказал Ледников. - Но… Я вовсе не скрываю от вас какую-то информацию. Дело в том, что я не знаю точно, кто звонил мне утром. Могу только догадываться. Это была женщина.
- Я так и думал. Валерия?
- Я тоже думаю, что это она, но… Никаких доказательств у меня нет. Голос был едва слышен.
- А этот человек, который стрелял? Его вы знаете?
- Опять одни догадки, Крейг! Помните, я спрашивал вас, какие мысли вызывает у вас могила Керенского? И вы сказали, что, судя по всему, один сын был любим и близок, а второй - чужим…
- Господи, ваш Керенский-то тут при чем?!
- Я просто подумал тогда: а не было ли у Муромского-старшего другого сына? Обиженного и оскорбленного? Который вдруг решил потребовать свою долю?
Крейг недоверчиво посмотрел на Ледникова, словно подозревая, что тот его разыгрывает.
- И что, у вас есть доказательства существования этого сына?
- В городе, где Муромский жил после окончания университета, многие считали, что у него остался сын…
- Почему они так думали?
- Потому что там жила женщина, с которой он был близок. Они официально не были мужем и женой, не жили вместе, просто встречались… У нее был сын. Других доказательств у меня нет.
- А что говорит та женщина?
- Она давно умерла.
- Ну, сегодня есть экспертиза ДНК. Практически безошибочная…
- Может быть, ее сын сумел сделать такую экспертизу и получил на руки доказательства, что его отец - Муромский. Иначе трудно представить, почему он вдруг стал действовать так решительно и настойчиво. Раньше Леня не хотел даже об этом думать и очень злился, когда ему намекали на отцовство Муромского…
- Леня?
- Так зовут этого человека - Леонид.
- Он мог сделать экспертизу и с помощью Рафаэля Муромского. Если бы экспертиза установила, что они близкие родственники, то…
- Вы думаете, что Муромские так уж жаждали установить истину? Зачем она им? Приходит чужой, незнакомый человек и говорит: я - твой сын, так что гони, батя, бабки!.. Он все равно будет чужим всегда, несмотря на все экспертизы и ДНК…
- Это все русские истории. Если бы ко мне пришел человек и доказал, что он мой сын…
- Я думаю, вы так говорите, потому что убеждены - такого человека нет и он к вам никогда не придет, - рассмеялся Ледников. - Или? Неужели, Крейг?
Вудгейт вдруг смутился и поспешил сменить тему.
- Погодите! Что же тогда выходит? Он является к своему отцу и…
- В Мадриде многие считают, что Муромский-старший вовсе не утонул. Что ему помогли…
- Вы хотите сказать, что ему помог этот самый человек? То есть он приходит к тому, кого считает своим отцом, и отправляет его на тот свет? Зачем?
- Видимо, Муромский не захотел признавать в нем сына. И просто послал куда подальше.
- Так… А потом он приходит к брату и похищает его с целью выкупа…
- Не выкупа, Крейг, - поправил его Ледников. - Он просто требует свое. И только. Он считает, что у него есть право. Что это будет справедливо. Для русского человека самое главное - чтобы по справедливости было.
- А когда брат ему отказывает, он его похищает, потом убивает, а тело где-то прячет… Ну знаете!
- Ладно-ладно, - проворчал Ледников. - Не надо смотреть на меня такими глазами! Чувствую, вы сейчас опять начнете философствовать по поводу загадочной русской души! Чтобы убить брата, вовсе не обязательно быть русским. Вспомните, кем был Каин!
- С тех пор прошло слишком много лет, - рассеянно заметил Вудгейт.
- Ну, конечно, и в вашей старой доброй Англии теперь ничего подобного быть не может! Какого же черта вы расширяете свой Скотленд-Ярд и предоставляете полиции все больше полномочий?
Не дождавшись ответа, Ледников примирительно сказал:
- И потом, все это только версия, наша с вами фантазия по поводу обиженного брата. Ведь доказательств у нас никаких.
Но Вудгейт был настоящим сыщиком, сбить его со следа было нелегко.
- А Валерия? - деловито спросил он. - Если это она вам звонила, значит, она что-то знает. Какую роль играет она во всем этом деле?
- Может быть, сообщница… - предположил Ледников. - Вольная или невольная.
- Что значит - невольная?
- Он мог заставить ее помогать ему. Угрозами, шантажом, насилием… Помните Патрицию Херст?
- Вы думаете, Валерия пошла бы на это?
- Видите ли, Крейг, я тут случайно узнал, что Валерия считает, будто Муромский-старший довел до самоубийства ее отца и присвоил его деньги.
- Час от часу не легче! А вы мне тут про Каина проповедуете! Какой там Каин!.. У нее есть доказательства? Я имею в виду самоубийство отца?
- У нее есть догадки, сомнения и предчувствия…
- Вот как! Сильные аргументы.
- Какие есть.
- Но, видимо, план этого… Леонида лопнул?
- Почему? А вдруг ему удалось заставить Рафаэля Муромского отдать деньги… Мы же не знаем этого.
- И, несмотря на это, он решил его убить?
- Вы же сами мне недавно об этом толковали! Если заложник сделал свое дело, зачем его оставлять в живых? К тому же он свидетель! К тому же он может помешать получить деньги…
- И что же вы предполагаете теперь делать?
- А что я могу теперь сделать? Только поговорить с Валерией начистоту. Если получится.
- Будьте осторожны. После сегодняшней стрельбы полиция будет искать этого самого парня всерьез, и если вы попадетесь им на глаза, то…
- Я понимаю, Крейг, на мне сразу найдут следы полония. А уж в номере гостиницы просто целый склад.
Вудгейт улыбнулся:
- Вы все шутите!
Он встал, одернул пальто, поправил клетчатую кепку, натянул перчатки:
- Мне пора. Всего доброго. Если что-то случится, я позвоню.
Когда он уже отошел на пару шагов, Ледников окликнул его:
- Крейг! Я надеюсь, никаких обид? Мне бы не хотелось, чтобы вы думали обо мне, как о хитром, скрытном и коварном типе. Да еще и неблагодарном!
- Я так о вас не думаю, Валентин. Я все-таки немного разбираюсь в людях.
Классный мужик, подумал Ледников, с таким в разведку - милое дело.
После ухода Вудгейта Ледников решил прогуляться по садам Кенсингтона, чего раньше ему никогда не удавалось сделать. Во-первых, из-за определенного снобизма - слишком популярное туристическое место, Модест его просто засмеял бы, если бы он потащил его туда. А во-вторых, обычно у него просто не было времени на прогулки. Признаться, времени не было и теперь, но, прежде чем что-то предпринимать, надо было основательно разобраться в сложившейся ситуации.
Он удивился строгости и скромности дворца, изумился смеси готики и варварского великолепия мемориала принца Альберта, посмотрел, как на Круглом пруду подростки запускают в плавание свои хлипкие
