возлюбленный друг,
моя рука в твоей руке и мы сливаемся воедино, и жизнь
начинается снова,
песнь любви
и радости, которой нет
конца.
Глава 1
Стоял один из тех промозглых, туманных дней, которые в Северной Каролине только прикидываются летними. Ветер безжалостно стегал узкую полоску пляжа, словно мутовкой вздымая в воздух тучи песка. Девчушка в красных шортах и белой водолазке брела вдоль берега вместе с псом, который крутился возле самой воды, обнюхивая выброшенные на песок водоросли.
У девчушки были коротко стриженные рыжие волосы и глаза цвета янтаря. Припудренные песком волосы ее кудряшками спадали на лоб. На вид ей можно дать лет десять – двенадцать. Маленькая и грациозная, с длинными худенькими ножками, она смахивала на новорожденного жеребенка. Сновавший по берегу пес был крупным шоколадным Лабрадором. Девочка с собакой неторопливо двигалась к общественному пляжу. Из-за мерзкой погоды на берегу им не встретилось ни одной живой души. Но девочка, похоже, не замечала холода, а ее пес, тявкая время от времени на бурунчики песка, лихо закручиваемые ветром, тут же забывал о них и снова подбегал к воде. Завидев краба, он отскакивал и начинал лаять как бешеный, а малышка весело хохотала. Можно не сомневаться, что эти двое – лучшие друзья. Но в дружбе ребенка и собаки заключалось что-то такое, что невольно наводило на мысль об одиночестве, ставшем уже привычным, – как будто бродить тут вдвоем было им не впервой. Девочка с собакой долго еще брели по пляжу.
Иной раз, как и положено в июле, случались жаркие и погожие дни, однако нечасто. А потом берег снова тонул в тумане, и казалось, промозглые зимние холода вернулись вновь. Приглядевшись, можно было увидеть, как туман, придавив рыхлой массой волны, жадно облизывает арки Золотых Ворот. Иногда с берега виднелся и сам мост. Сейф-Харбор[1] находился всего в тридцати пяти минутах езды к северу от Сан-Франциско. Основную часть его занимала небольшая замкнутая община; огороженные забором домики поселка, цепочкой вытянувшись вдоль берега, прятались за песчаной дюной. Будка сторожа у ворот ясно говорила о том, что посторонним тут вряд ли будут рады. Даже попасть на берег можно только из домиков, преграждавших чужакам дорогу к воде. По другую сторону залива тянулся общественный пляж, а за ним – ряд обшарпанных коттеджей, настоящих хибар, тропинки от которых тоже вели к воде. В жаркие летние дни на общественном пляже яблоку негде было упасть. Однако чаще даже он пустовал, а уж на частных пляжах и вовсе редко кто появлялся.
Девочка дошла до того конца пляжа, где начинался ряд домов победнее, и тут взгляд ее наткнулся на мужчину. Он устроился на складном стульчике, на мольберте перед ним стояла незаконченная акварель. Малышка остановилась и принялась незаметно разглядывать мужчину, пока Лабрадор, взобравшись на дюну, с интересом обнюхивал кучку водорослей. Помявшись немного, девочка уселась на песок в некотором отдалении, робко наблюдая за художником. Он не заметил ее появления. А ей просто нравилось смотреть на него – что-то хорошо знакомое и привычное чувствовалось в том, как океанский ветер ерошит его коротко стриженные темные волосы. Девочка всегда с интересом наблюдала за людьми. Иной раз она часами смотрела на рыбаков, стараясь держаться незаметно, но не упуская ни единой мелочи. Вот и сейчас она сидела тихонько, как мышка, незаметно поглядывая на работу художника. Потом она вдруг увидела, что на холсте появились какие-то лодки, которых на самом деле не было. Вскоре пес, соскучившись, уселся возле нее. Девочка машинально погладила его по голове, переводя взгляд с рисунка на океан и обратно.
Потом она встала и сделала несколько робких, неуверенных шагов, устроившись у художника за спиной. Он по-прежнему не замечал ее присутствия, но зато теперь ей стало гораздо удобнее наблюдать, как он работает. Ей очень понравились цвета, которые он выбрал для своей акварели, а еще больше понравилось то, что он написал заход солнца. Псу между тем надоело сидеть, и он закрутился возле ног хозяйки, нетерпеливо ожидая команды. Девочка, поколебавшись немного, придвинулась ближе и встала так, чтобы художник смог ее увидеть. Тут вдруг собака прыгнула вперед, и мужчина вздрогнул от неожиданности. Только теперь, подняв глаза, он заметил стоявшую возле него девочку. Окинув малышку удивленным взглядом, он молча вернулся к своей акварели. Спустя полчаса, повернувшись, чтобы промыть кисть в стакане с водой, он снова поднял голову и поразился, что она все так же стоит возле него и наблюдает за его работой.
Оба немного растерялись, явно не зная, что сказать. Робко переступив с ноги на ногу, девочка наконец присела на песок и продолжала смотреть. Ветер немного стих, и сразу стало теплее. Как и девочка, мужчина тоже был одет в водолазку. На нем были еще джинсы и башмаки на толстой подошве, изрядно поношенные. Загорелое и обветренное лицо говорило о том, что он много времени проводит на свежем воздухе. Пока он работал, девочка не отрывала глаз от его рук, решив про себя, что они ей нравятся. На первый взгляд мужчине было примерно столько же лет, сколько и ее отцу, – стало быть, чуть больше сорока. Он повернулся посмотреть, тут ли она, и глаза их встретились. Ни он, ни она не улыбнулись. Ему уже много лет не доводилось разговаривать с детьми.
– Любишь рисовать?
Скорее всего это единственная причина, по которой она сидит здесь столько времени, – ничего другого ему и в голову не пришло. Иначе бы ей давно уже надоело. На самом же деле девочке просто нравилось чувствовать чье-то присутствие рядом. А художник к тому же казался достаточно добродушным.
– Иногда, – осторожно ответила она.
Как-никак мужчина был незнакомым, а малышка хорошо помнила, что мать строго-настрого запрещала ей разговаривать с незнакомыми людьми.
– А что ты любишь рисовать? – поинтересовался он, споласкивая кисть и не поднимая на девочку глаз.
У мужчины было приятное, словно вырезанное из дерева лицо и подбородок с ямочкой. От него исходило ощущение спокойной силы – может быть, из-за широких плеч. И хотя он сидел на стульчике, было видно, что у него длинные ноги и он очень высокий.
– Я люблю рисовать свою собаку. А зачем вы нарисовали лодки, ведь их тут нет?
На лице мужчины вспыхнула улыбка. Теперь он повернулся к ней, и глаза их встретились.
– Я их выдумал. Может, тоже хочешь порисовать? – Догадавшись, что девочка не собирается уходить, он протянул ей еще один мольберт, поменьше, и карандаш.
