– Ты говоришь так, как будто он уже умер. – Элейн встала. Ее сердце разрывалось, а разум отказывался понимать, что происходит. – Я думала, что я умру первой, – мучительно закричала она, – а я должна смотреть, как он страдает…
Она подошла к постели Дональда и села. На улице зажгла звезды короткая летняя ночь. Над горами повис дух ромашки, тмина и сосновой смолы.
– Нэл? – Дональд с трудом открыл глаза. Его веки были тяжелыми, дыхание прерывистым. Она наклонилась и поцеловала его в лоб.
– Я здесь, любовь моя.
– Мне нужно принять одно твое снадобье. Пожалуйста. – Он разговаривал с трудом. Жена отвернулась к столу, где горела свеча, и достала приготовленный для него отвар. – Это не поможет. Нужно средство посильнее.
– Посильнее? – Она посмотрела на него.
Он кивнул.
– Боль усиливается с каждой минутой, я умираю, Нэл. Мы оба знаем это. Пожалуйста, помоги мне. – Он слегка кашлянул, и она увидела следы крови на его подбородке. Она аккуратно вытерла его лицо. Каждый вдох давался ему с большим усилием. – Я люблю тебя, Нэл. Я был так счастлив с тобой. – Он попробовал улыбнуться.
Элейн изо всех сил старалась сдержать слезы. Она наклонилась и поцеловала его.
– Я позову Беток посидеть с тобой, дорогой. Я ненадолго. Обещаю, – прошептала она.
В комнате было темно. Закрыв за собой дверь, Элейн неподвижно постояла, держа перед собой свечу. Бледный свет плясал по полкам с банками, кувшинами и свертками с сушеной травой. Особый дух этой комнаты завораживал ее, навевая мир и спокойствие. Она поставила свечу на скамью и подошла к полкам.
Надо было чем-то снять боль, помочь ему уснуть. Она нашла то, что было нужно: это был сок белого мака. Элейн взяла несколько пузырьков с отваром и немного сушеной травы. Дрожащими руками она схватила пестик и ступку и стала размалывать коренья.
Когда она вернулась в спальню, Дональд лежал на подушках, устав от кашля. Он уже не мог встать с постели, даже приподняться не мог. Элейн стояла в дверном проходе, осознавая, что в комнате много посторонних глаз. В комнату набежало много слуг, пока Беток задремала на стуле у огня. Около постели Дональда сидел Гратни, а рядом с ним дремал Дункан.
В тусклом свете свечей Элейн увидела, как на серой коже мужа выступил пот, боль плескалась в его глазах.
– Нэл. – Шепот Дональда был таким слабым, что она едва расслышала его.
Элейн поставила свечу и подошла к кровати с бутылочкой приготовленного зелья. Дональд был мертвенно холоден, он посмотрел на нее, и на мгновение ей показалось, что он не узнал ее. Затем он слабо улыбнулся. Его пальцы сжали ее руку в приступе боли, и она услышала, как он судорожно выдохнул. Дональд закашлялся, и на его губах появилась кровь.
– Гратни, Дункан, Беток и все слуги, оставьте нас ненадолго одних, – попросила Элейн, неуверенно улыбаясь сыну. Гратни понял ее взгляд и медленно встал, затем поцеловал отца в лоб.
– Спокойной ночи, папа.
– Спокойной ночи, сынок. – Дональд с трудом сосредоточился на лице Гратни. – Да благословит тебя Господь.
Следующим был Дункан. Он тоже поцеловал отца, и Элейн увидела слезы, бежавшие по его щекам.
Она долго стояла и смотрела на свечу, пока дверь не закрылась.
– Нэл, давай снотворное.
Она повернулась и заставила себя улыбнуться.
– Оно достаточно сильное, чтобы унять мою боль? – Его глаза были яснее, чем все последние дни.
– Это сильнейшее снотворное, которое я когда-либо делала.
– Хорошо. – Его рука упала на простыню, и в комнате повисло молчание.
– Конечно, я желал себе более славной смерти, – сказал он после продолжительного молчания. – Хотя бы такой, как в романах. – Новый приступ кашля потряс его. – Я был так счастлив с тобой, Нэл, – сказал он, когда снова смог говорить.
Она вытерла слезы.
– И я с тобой, дорогой.
Она взяла его руки в свои и поцеловала. Его кожа была сухой, как опалые листья.
– Может быть, я вернусь, как Александр. – Он горестно усмехнулся. – Мне будет что ему сказать, если мы встретимся возле преисподней. – Он сморщился, когда новый приступ боли захлестнул его.
Элейн не могла сдерживать слез; они катились градом по ее щекам. Она осторожно освободила свою руку и налила снотворное в пустой кубок.
– Пей, милый, это уймет боль, – прошептала она.
– Помоги мне. – У него не было сил сесть. Она осторожно подняла его голову и влила ему в рот белую жидкость. С огромным трудом он проглотил снотворное. – Это будет не долго? – Он силился сделать вдох.
Элейн покачала головой.
– Потерпи немного, дорогой, закрой глаза.
– Я хочу видеть тебя, – слабо улыбнулся он, – а свеча угасает. – Его слова становились все тише. – Становится темно. Подойди ближе…
Элейн прикоснулась к его лбу губами.
– Спи спокойно, дорогой. Боли больше не будет, – прошептала она.
Свеча у кровати угасла, стало холодно. Его руки стали совсем ледяными.
Слез больше не было. Элейн тихо сидела, держа его руки, когда в комнату прокрался рассвет. Она не слышала, как в комнату вошел Гратни. Он долго стоял молча, убитый горем. Наконец, он положил руки на плечи Элейн.
– Пойди отдохни, мама. Ты больше ничего не можешь сделать для него.
Мать посмотрела на сына. Она так замерзла, что едва могла двигаться.
– Мне было больно смотреть на его страдания…
– Я знаю.
– Это была его воля.
– Я знаю, мама. – Сын заботливо поднял мать. Беток вошла в комнату. Она посмотрела на тело графа и медленно перекрестилась. Затем она направилась к Элейн.
– Вам надо уснуть, миледи. Мы сделаем все необходимое.
Следом за ней появился Дункан. Элейн посмотрела на него сквозь слезы, но говорить не могла.
Ей снилось, что Дональд снова был молодым. Он прикасался к ее вьющимся кудрям, к ее мягкой коже. Она взяла его руку и нащупала в его пальцах сверток. Он улыбнулся.
– Это стихотворение для тебя, – прошептал он.
Элейн стала разворачивать пергамент, как вдруг чья-то рука схватила ее за плечо и вырвала его. Рассердившись, она попыталась закричать, но не издала ни звука. Сильные руки держали ее, уводя от Дональда, и у нее не было ни желания, ни сил сопротивляться.
Александр с улыбкой смотрел на нее и гладил по щеке.
– Теперь ты моя, – шептал он.
– Нет. – Она отворачивалась от него, но противостоять ему не могла. Он уводил ее от Дональда.
Дональд стоял, глядя ей вслед. Туман сгущался вокруг него. Она обернулась и в последний раз взглянула ему в лицо. Он помахал рукой на прощание и исчез.
Она проснулась только в полдень. На подоконнике сидела Морна и осматривала равнину. С минуту Элейн глядела на нее, ничего не понимая. Но затем отвернулась, зарывшись в подушки.
– Он ушел, – сказала Морна. Она подошла к кровати, с грустью всматриваясь в лицо Элейн. – Я видела его. Лорд Map стоял у твоей кровати и махал тебе на прощание. Вы встретитесь снова в другой жизни, но
