умоляющий взгляд на Элейн, чтобы та хоть на время освободила ее от своевольного ребенка. Так шла их жизнь, без каких-либо перемен, и потому приятной неожиданностью стал для них приезд двух молодых лордов из Аберфрау, племянников Элейн, Оуэйна и Ливелина. Они прибыли для того, чтобы предложить ей совершить вместе с ними небольшое путешествие в Вудсток.
Сначала Элейн отказалась – боялась столкнуться там с Робертом.
– Дядя Генрих особенно настаивал на твоем приезде, – ввернул Оуэйн; все это время он втирался в доверие к монарху, сидя в своем грязном холостяцком замке в Абере. – Кстати, недавно мы привлекли на нашу сторону Джона де Грея. В союзе с ним мы еще наведем порядок в стране и постоим за честь нашего рода.
– Но ведь пока победа за Генрихом? – сказала Элейн, переводя взгляд с одного племянника на другого.
Оуэйн только пожал плечами. Но в глазах Ливелина она подметила знакомый мятежный огонек.
– Мы сейчас стараемся выиграть время и объединиться, тетя Элейн, – ответил он сурово. – Это нам необходимо. Пусть Генрих считает, что все идет, как ему хочется. Не сомневайся, со временем мы вернем величие нашему Гвинеду.
Элейн с озорной улыбкой смотрела на племянника. Если судьбе будет угодно вручить бразды правления Ливелину, родной Гвинед снова станет великим.
Молодым людям удалось наконец уговорить Элейн ехать вместе с ними ко двору. Как раз в это время пришло письмо от самого короля с его личным повелением ей прибыть к нему вместе с племянниками. Он писал, что хотел бы обсудить статус унаследованных ею земель в Хантингтоне и Честере с целью подтверждения ее прав на владение ими. За пять лет до этого король выкупил у наследников их права на земли в Честере, и теперь титул безраздельно принадлежал ему.
Когда Элейн переступила порог огромного тронного зала королевского дворца, то первым человеком, которого она там увидела, был Роберт де Куинси. Элейн похолодела. Он заметил ее еще раньше, когда она вместе с молодыми принцами после долгого путешествия верхом, не спеша, въезжала во двор.
Элейн в панике замерла на месте и стала искать глазами, куда бы скрыться, но король уже шел ей навстречу.
– Леди Честер! – Его голос звучал повелительно.
Элейн присела в реверансе. Генрих продолжал:
– Вы и ваш муж должны явиться завтра ко мне на аудиенцию. Только вы двое.
«Пресвятая Дева, неужели мне никогда не освободиться от мужа», – подумала она. Ей хотелось плакать, кричать.
– Поговорите с ним, тетя Элейн, – посоветовал ей Ливелин, стоявший рядом. – Скажите, что не можете жить с Робертом. Объясните, как вы его ненавидите. Король поймет. – Взяв ее руки в свои, Ливелин почти умолял ее. – Он ведь не хочет, чтобы вы были несчастны, и, кроме того, вряд ли предпочтет пожертвовать дружбой с Александром.
– Ты уверен?
– Уверен, – запальчиво ответил юный красавец, которому едва исполнилось двадцать лет. Он считал, что иначе и быть не может, – ведь он и сам так искренне желал ей добра.
Шел дождь. Элейн слышала, как он стучит по камням и как бегут, журча, струи по водостоку в маленьком дворе за окном. У дальних стен он громко бил по еще не раскрывшимся красно-зеленым листьям дубов. Неста с Джоанной и ее няней Мэгги мирно спали. В комнате было темно. Она приподнялась и, опираясь на локоть, стала озираться. У нее вдруг замерло дыхание – дверная задвижка, негромко завизжав, отодвинулась. Дверь медленно приоткрылась. Элейн еще не различала его фигуры, маячившей в дверном проеме на фоне фонаря, горевшего в коридоре, но уже знала, что это он.
Вцепившись в покрывало, она натянула его на себя и крепко держала руками у груди. Спавшая рядом Неста застонала.
– Что тебе надо? – В тишине голос Элейн прозвучал неожиданно громко.
Роберт решительно ворвался в комнату. Женщины в страхе проснулись, но остались сидеть в кровати. Маленькая Джоанна заплакала.
Роберт, опираясь о стену, вглядывался в темноту.
– Мне нужна моя жена! – Он еле ворочал языком.
Водя перед собой руками, он пошел по комнате. Схватив Несту за руку, он заорал:
– Убирайся и захвати с собой ублюдка!
– Не двигайся с места! – приказала Несте Элейн. – А ты, Роберт, уходи. Ты пьян! Оставь нас в покое, иначе я позову стражу.
– Зови! – Роберт громко икнул. Его глаза постепенно привыкали к темноте. – Они вышвырнут отсюда этих женщин. – Он кинул злобный взгляд на зашедшегося в крике ребенка и, резко подавшись вперед, схватил жену за плечо и стал срывать с нее покрывало. Его внимание сразу же привлекла алмазная подвеска на золотой цепочке у Элейн на груди. Она играла многоцветными огнями на ее белоснежной коже. Сощурив глаза, Роберт прошипел:
– Недурная безделица! Верно, стоит целое состояние. – Схватив цепочку, он сорвал подвеску с ее шеи. Элейн закричала и стала отнимать у него подвеску, но он, пошатнувшись, увернулся.
– Куплю себе вина! – радостно заорал он. – Ах, Боже мой! Как она расстроилась! Кто ее тебе подарил? Может, я сам догадаюсь?
– Верни ее мне! – Элейн быстро накинула на себя платье и спрыгнула на холодный пол. Джоанна зашлась в истерике. Мэгги качала ее изо всех сил, но это не помогало.
Подняв цепочку высоко над головой, так что алмазы, отражая дрожащее пламя фонарной свечи, горели, как солнце, Роберт шагнул к открытой двери. Элейн ухватилась за него, но он сильным ударом поверг ее наземь и с хохотом засунул подвеску с цепочкой себе за пояс.
Она вскочила с пола, но было поздно, – он уже исчез.
– Он больно вас ударил, миледи? – подбежала к ней Неста.
Элейн тупо помотала головой. Не страшно, его кулак угодил ей в плечо. Она бросилась к двери, но Роберта и след простыл. Он словно растворился в бесконечных переходах и пристройках, которые все вместе составляли огромный, непомерно разросшийся королевский дворец.
Элейн больше не могла заснуть, даже после того, как удалось успокоить и уложить обратно в постель маленькую Джоанну. Рядом с ней спали, мерно дыша, Неста и Мэгги. Элейн кипела от гнева. Было еще темно, когда она встала и направилась в конюшню, где оставила Доннета вместе с Там-Лином. Подавив в себе желание вскочить на коня, она кликнула собаку и пошла с ней пройтись по королевскому саду за дворцовой оградой. К моменту встречи со своим дядей она уже была спокойна.
Элейн не удивилась, когда рядом с королем увидела Роберта. Тот хмуро поглядывал на нее. На этот раз он был трезв, подстрижен, и одежда на нем была как будто новая.
Элейн присела в поклоне. Ее рука лежала на голове собаки.
Генрих улыбнулся:
– Так вот, племянница. Есть бумаги, которые ты должна будешь подписать…
– Ваша милость, вы цените добрые отношения с Шотландией? – спокойным, ровным голосом прервала его Элейн и с вызовом посмотрела ему в глаза.
Изумленный таким началом разговора, король насупился.
– Мы не будем сейчас говорить о Шотландии…
– Думаю, что придется. Король Шотландии подарил мне дорогое украшение. Это амулет, который должен меня оберегать, и, кроме того, это моя собственность. Прошлой ночью мой муж… – она метнула на Роберта отчаянно-храбрый взгляд, – украл его у меня.
Генрих помрачнел еще сильнее.
– Вряд ли я могу…
– Если я скажу Александру, что вы одобряете похищение подаренной им драгоценности, – продолжала Элейн, – он, несомненно, будет огорчен. А ведь он всегда говорил мне, что вы человек чести, и я соглашалась с ним. К тому же это случилось под вашей крышей.
Генрих вздохнул:
