Ледников с лопатой в руке. А за ним Гланька вела, поддерживая за локоть, Викторию Алексеевну, которая совершенно расклеилась, но упрямо твердила, что она должна увидеть все своими глазами, хотя мало что видела из-за бессильно проливаемых слез.
Ледников шел и думал, как глупо и необъяснимо все выглядит со стороны - натуральный сумасшедший дом и его обитатели. Но ведь когда ты сам оказываешься погружен в эту жизнь со всеми ее подноготными тайнами, истериками и видениями, выясняется, что это - единственный нормальный выход и ничего другого сделать нельзя. В возбужденном воображении Виктории Алексеевны все это сумасшествие наверняка выглядело едва ли не как новые похороны мужа, и ей хотелось, чтобы все выглядело пристойно и серьезно. Что ж, немногим достается хоронить мужа дважды…
Андрей и Артем, добравшись до ямы, опустили носилки на землю и остановились, то ли поджидая остальных, то ли не зная, что делать дальше.
«Идиотское ощущение, - подумал Ледников, стоя у края выкопанной им ямы. - Невольно начинаешь вести себя, как на настоящих похоронах, - придаешь лицу скорбное выражение и делаешь вид, что задумался о чем-то высоком».
Виктория Алексеевна всхлипнула. Гланька повернулась к Ледникову и яростно показала: давай, мол, заканчивай. Ну что ж, на похоронах, как заведено, распоряжаются не близкие покойного, дело которых скорбеть, а люди, специально для того приглашенные.
- Ну, опускаем, что ли? - негромко спросил он.
- Дурацкое чувство какое-то, - пробормотал Андрей. - Всякая чушь в башку лезет. Прямо хоть речи произноси…
- Ну и произнеси. Как старший в доме, - криво усмехнулся Артем. - А мы послушаем, что ты скажешь… Ну, давай, произноси!.. Скажи, как трудно нам сейчас одним, когда все надо брать на себя. Скажи, что нас выгоняют из дома, который он построил, а мы, два бугая, ничего не можем сделать! Скажи, что его жене негде жить, потому что его сыновья не хотят жить с ней… Если тебе так хочется говорить, говори! Только говори правду! Скажи еще, что все, во что он верил, оказалось ложью и бредом! Что мы продали и пустили по ветру все, чему он поклонялся, чему служил. Что нам не во что и не в кого верить. А чтобы верить в себя, мы слишком слабы! Ну, говори же, что ты молчишь? Скажи, наконец, что-нибудь, потому что надоело ждать! Мы все ждем твоего слова который год и никак не можем дождаться!
Андрей, молчавший во время всего этого неожиданного и безобразного ора, который закатил Артем, вдруг потянулся к валявшейся на земле лопате, взял ее в руки и медленно, словно преодолевая себя, замахнулся… Артем, надо отдать ему должное, ничуть не испугался. Он даже не сделал попытки отклониться, просто стоял и презрительно усмехался.
- Андрей! Артем! - раздался жалкий и бессильный вскрик Виктории Алексеевны.
Ледников шагнул вперед, легко вырвал лопату из рук Андрея, отбросил ее в сторону и встал между братьями. Андрей, кажется, этого и не заметил. Он был словно не в себе.
Гланька с криком «Папа!» тоже бросилась на помощь Ледникову, оставив на мгновение бабушку.
И никто из них не заметил, как Виктория Алексеевна, у которой закружилась голова, вдруг завалилась набок, и тело ее стало сползать в вырытую яму.
Первой заметила это Гланька.
- Бабушке плохо! - закричала она и метнулась к Виктории Алексеевне, бессильно цеплявшейся за край ямы обеими руками. Гланька схватилась за ее дубленку и изо всех сил стала тянуть ее из ямы.
- Вы что, совсем очумели! - отчаянно заорала она. - Идиоты! Вы ее в могилу сведете!
Андрей и Артем, словно очнувшись, бросились к матери. Мешая друг другу, они вытянули ее из ямы и поставили на ноги. К счастью, Виктория Алексеевна уже пришла в себя и жалко улыбалась в руках сыновей. Гланька молча отряхивала ее безнадежно выпачканную и промокшую дубленку.
- Ведите ее домой, - приказала она. - А то у нас тут настоящие похороны начнутся! Мы с Ледниковым все сами сделаем.
Андрей и Артем послушно повели вдвоем мать к дому, который выглядел со стороны таким теплым и уютным со своими освещенными окнами.
Ледников и Гланька смотрели на них и молчали.
Гланька, разумеется, пришла в себя первой. Она чувствовала себя, как режиссер на съемочной площадке, который руководит всеми событиями и единственный знает, в чем их подлинный смысл.
- Ну, Ледников, заканчивай этот бардак. Больше, как видишь, это сделать некому.
- Слушай, они там в доме друг друга не поубивают? - озабоченно спросил Ледников. - Может, тебе лучше пойти за ними присмотреть?
- Обойдутся, - отрезала Гланька. - Ты за них не беспокойся! Сейчас у них по расписанию начнется выпивон - поорали немножко, пора и расслабиться, чтобы прийти в себя. Вот увидишь, когда мы все сделаем и вернемся в дом, они будут со смехом вспоминать, как чуть не поубивали друг друга. А бабуля будет смотреть на них счастливыми глазами и умиляться… Так что, когда мы туда вернемся, перед нами предстанет святое семейство в лучшем виде. Во всем своем великолепии!
- Интересный вы народ! Ты-то речи произносить не будешь? - шутливо поинтересовался Ледников. - А то вы без речей не можете, я смотрю.
- Я-то? Нет, это не мой жанр, я по другому профилю… Дай-ка я тебе лучше помогу.
Гланька подошла к бюсту, стоявшему на краю ямы, поставила на него ногу и несильно толкнула. Бюст легко и беззвучно съехал вниз и плюхнулся в темную холодную жижу.
- Вот и все, - беспечно сказала Гланька. И символически отряхнула ладони. - Хватит уже, надоело. Нашли себе развлечение!
Ледников вдруг вспомнил, что судью Востросаблина нашли мертвым в такой же яме в нескольких десятках метров отсюда…
А теперь вот так же валяется в снежной жиже его бюст. Какое дикое, нелепое совпадение! Что за кощунственное издевательское представление устроили они тут? И ведь никому из них в голову не пришло, что они как будто злобно пародируют страшную гибель судьи…
Ледников хотел сказать об этой поразившей его мысли Гланьке, но та смотрела на бюст с таким угрюмым сосредоточением, что он решил не напрягать ее. Просто взял лопату и стал быстро закидывать яму землей. Представление действительно пора заканчивать, иначе ему тоже начнет что-то мерещиться.
Гланька стояла молча и смотрела, как белый бюст покрывают черные липкие комья. И вдруг вцепилась Ледникову в руку.
- Погоди, мне тут пришло в голову… - забормотала она что-то невнятное. - Как же я забыла?! Вот дура!
- Алло, с тобой все в порядке? - ничего не понимая, спросил Ледников. Неужто даже психика этой молодой дьяволицы не выдержала невротического напряжения, в котором пребывает последнее время ее семейство?
- Ледников, там же тайник! - буквально прошипела Гланька. - Я вспомнила!
- Где? Какой тайник? О чем ты?
- В бюсте! - глядя на Ледникова сумасшедшими глазами, проорала Гланька. - Он же полый изнутри, понимаешь! И мы с дедом, когда я еще маленькой была, устроили там тайник, о котором никому не говорили. Он оставлял там для меня подарки! Когда меня привозили на дачу, я первым делом лезла туда… Надо посмотреть там, внутри! Дед знал, что я обязательно загляну туда, если с ним что-то случится…
Ледников посмотрел на полузасыпанный бюст, пожал плечами и нехотя спрыгнул в яму. Бред какой-то! Эта семейка кого угодно доведет до белой горячки.
Бюст лежал на боку, и в основании его действительно чернела дыра с неровными краями. Он сунул в нее руку, и когда она вошла туда по самое плечо, уже где-то внутри головы бюста пальцы его нащупали какой-то сверток.
- Что-то есть, - сказал он почему-то шепотом.
- А-а! - завопила Гланька и запрыгала по краю ямы. - Йес! Мы сделали это!
Это оказалась пластмассовая папка на застежке, внутри которой была толстая тетрадь. Ледников протянул папку Гланьке и выбрался из ямы.
Гланька тут же повисла у него на шее, а он стоял, расставив грязные руки в стороны, как пингвин, боясь испачкать ее шикарную шубу. Она шептала ему что-то яростное и нежное одновременно, но он ничего не
