– Как насчет завтра? Я собиралась навестить его после обеда. Хочешь поехать?
– С удовольствием.
Они медленно вернулись к его грузовику, и Джон отвез ее домой. Он проводил ее до двери. Дафна не пригласила его, а он, судя по всему, на это и не рассчитывал. Она помахала ему на прощание, Джон сел в кабину и уехал, занятый мыслями о Дафне.
Глава 9
Когда Дафна и Джон приехали в школу, Эндрю ждал снаружи с двумя педагогами и другими детьми, и Дафна сразу заметила подозрение во взгляде сына. Он не знал, что это за мужчина, а может, его испугал рост Джона. Но Дафне показалось, что ему не нравится, что кто-то был с его матерью. У него выработался по отношению к ней собственнический инстинкт, которому она же и дала расцвести.
Дафна быстро заключила сына в объятия, поцеловала в щеку и шею, прильнув лицом к его лицу, чувствуя родное тепло ребенка, который был частью ее самой, а потом отстранила его и объяснила жестами, что это ее друг, вроде тех, что есть у него в школе. И что его зовут Джон. А Джон встал на колени на землю рядом с ним. Он не понимал жестов, которым уже научилась Дафна, но казалось, что он общается с малышом при помощи глаз и своих огромных, добрых рук, и через несколько минут Эндрю с опаской приблизился к нему, словно робкий щенок. Не говоря ни слова, Джон протянул ему руку и взял маленькую ладошку в свою. Потом он стал разговаривать с ним своим низким, мягким голосом, а Эндрю не отрываясь смотрел на него. Глаза мальчика были прикованы к глазам Джона, и раз или два он кивнул, словно понимал его. Как с восхищением заметила Дафна, между ними, казалось, было полное взаимопонимание. А потом, не говоря Дафне ни слова, Эндрю увел Джона, чтобы сесть с ним поддеревом и «поговорить». Ребенок говорил жестами, а мужчина словами, и казалось, что они понимают друг друга, словно всегда были друзьями. Дафна стояла и наблюдала за ними издали, чувствуя, что ее захлестывают эмоции; это была и печаль от потери еще одной частички Эндрю; это была и радость от того, что Джон так отнесся к ее любимому ребенку. А где-то глубоко было еще и чувство обиды, что дверь в молчаливый мир Эндрю так легко открылась для Джона, в то время как она так долго добивалась, чтобы открыть ее. Но выше всего этого была нежность и к Джону, и к Эндрю, когда они наконец к ней вернулись, улыбаясь и держась за руки. Потом они стали играть, и скоро уже все трое смеялись. Часы до ужина пролетели как минуты. Дафна показала Джону школу, внезапно гордая, что сделала хорошее дело для Эндрю. А когда они спускались по лестнице из спальни Эндрю, Джон посмотрел на нее с теплотой, согревшей ее как средиземноморское лето.
– Тебе кто-нибудь говорил, малышка, какая ты необыкновенная?
Дафна зарделась, а он обнял ее за плечи и крепко прижал к себе. Тогда она в первый раз ощутила его близость, и впечатление было таким сильным, что она даже закрыла глаза, нежась в его объятиях.
– Ты храбрая и необыкновенная. Ты сделала великое дело для Эндрю, и это пойдет на пользу вам обоим. – А потом он тихо произнес слова, заставшие ее врасплох: – И я люблю тебя за это.
Она остановилась и мгновение внимательно смотрела на него, не зная, что сказать, а он улыбнулся и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб.
– Все о'кей, Дафна, я не хочу тебя обидеть.
– Спасибо.
Она не знала, почему это сказала, и не смотрела, почему вдруг обняла его за талию и не хотела отпускать. Она так отчаянно нуждалась в ком-то, кто бы ей сказал то, что сказал Джон: что она не бросила Эндрю, что это было правильно, что она сделала нужное дело.
– Большое тебе спасибо.
Он порывисто обнял ее, и потом они спустились вниз, где встретили Эндрю и остальных, готовых садиться ужинать. Им пора было уезжать, и на этот раз Эндрю чуть-чуть хныкал перед их отъездом, и Дафна со слезами на глазах крепко обнимала его, тихо повторяя у него над ухом:
– Я люблю тебя.
Потом она отстранила его, чтобы он мог увидеть, как ее губы произносят эти слова, и он опять неистово бросился ей в объятия и издал возглас, который у него означал: «Я люблю тебя». Тогда подошла миссис Куртис и с доброй улыбкой прикоснулась к его щеке, давая ему понять, что спрашивает, готов ли он ужинать. Он на мгновение застыл в нерешительности, а потом кивнул и улыбнулся, жестом показал «да», после чего, торопливо помахав маме и дружелюбно взглянув на Джона, оставил их и присоединился к остальным.
– Ну что, поедем или хочешь еще подождать?
Джону не хотелось ее торопить. Он сам чувствовал ту же боль, которую ощущала она. Но она медленно кивнула, все еще глядя вслед малышу, а потом обернулась и с благодарностью, что он был рядом, посмотрела на Джона.
– Ты в порядке?
– Да. Поедем.
Он вышел следом за ней, и она подумала, как это хорошо, когда есть кто-то, кто заботится и о тебе. Вдруг, когда холодный ночной воздух ударил им на улице в лицо, ей захотелось бежать. Боль от прощания с Эндрю уже притупилась, и она чувствовала в себе энергию, которой не ощущала давно. Она вдруг засмеялась и запрыгнула в кабину, словно девочка.
– Он классный малыш, знаешь? – Джон взглянул на нее почти с гордостью, запуская двигатель. – Ты сделала великое дело.
– Такая уж у него натура. Вряд ли это моя заслуга.
– Твоя, твоя. И не забывай об этом, – сказал он почти сурово и, взглянув на нее, обрадовался счастливому выражению ее лица.
– Может, заедем в гостиницу поужинать? Я чувствую, что надо что-то отметить, но не совсем знаю что.
Он посмотрел на нее, и их глаза встретились. Теперь их связывали тесные узы: ведь она поделилась с ним важной частью своей жизни. Джон был тронут и благодарен, что она позволила ему познакомиться с Эндрю.