– Если ты решишь там остаться, в Лос-Анджелесе есть для Эндрю замечательная школа.
Мэтью стал рассказывать ей об этом, и она слушала, но скоро ее стало клонить в сон. Она встала.
– Об этом пока речь не идет, но если зайдет, ты мне расскажешь о школе.
Он подумал, что все-таки огорчил ее. Дафна не была готова думать о замужестве с Джастином, да и он тоже не обмолвился об этом, но раньше или позже вопрос бы встал. В конце концов ей бы пришлось решить, возвращаться ли в Нью-Йорк или остаться в Лос-Анджелесе.
– Сейчас мне надо закончить фильм. Потом я буду думать о своей личной жизни.
– Поступай так, как будет лучше для тебя, Дафф. И для Эндрю.
У Мэтью был грустный и очень добрый голос, и Дафна вдруг задумалась. Раз или два она звонила и не застала его. Она гадала, не появилась ли в его жизни женщина, но спрашивать об этом ей показалось неуместным. Мэтью отвез ее на машине в гостиницу, где ей были оставлены ключи с приветственной запиской.
– Я рад, что ты прилетела повидаться с Эндрю, – сказал он на прощание с задумчивой улыбкой в глазах.
– Я тоже, Мэтт.
Они пожелали друг другу спокойной ночи и расстались, и, поднимаясь по лестнице в свою комнату, Дафна думала об их разговоре и задавалась вопросом, почему вдруг ее мысли о Джастине стали такими безрадостными. Почему бы ему не стать похожим на Мэтта? Почему бы не говорить с ней об Эндрю? Но, может, со временем он изменится. В конце концов, для Мэтта это была работа – заботиться о таких детях, как Эндрю. Но Дафна, конечно, знала, что для него это было больше, чем только работа. Гораздо, гораздо больше.
Глава 31
Время свидания с Эндрю пролетело слишком быстро, он был вне себя от восторга, что она приехала, демонстрировал ей, как катается на велосипеде, показывал свой огород, познакомил со своими новыми друзьями и хвастался перед ними ее фильмом. Стояли чудесные июньские дни, и Дафна чувствовала, что жила только потому, что была рядом с сыном. Казалось, что за прошедшие три месяца то, что раньше наполняло ее душу, куда-то исчезло, и она этого не заметила. В Калифорнии она была так увлечена Джастином и работой над фильмом. Но теперь она еще раз убедилась, как необходим ей сын и как она важна для него. Эндрю снова и снова спрашивал ее, когда сможет приехать в Калифорнию, когда она вернется домой, когда они смогут быть вместе.
Он только что пошел умыться перед сном, а Дафна наблюдала закат солнца, сидя в старомодном, удобном кресле-качалке. Мэтью подошел к ней.
– Может, побыть с тобой, Дафф?
Она выглядела такой спокойной и задумчивой, что ему не хотелось мешать ее размышлениям. Но, увидев ее, Мэтью не смог удержаться, чтобы не подойти.
– Конечно, Мэтт. – Она с улыбкой указала на место Рядом с собой. – Эндрю только что ушел мыться.
– Я знаю. Я встретил его на лестнице, и он мне сказал, что ты здесь.
Они обменялись улыбками. Солнце, объятое пламенем, садилось за гору.
– Для Эндрю очень хорошо было тебя повидать. Он в тебе опять очень нуждается. Он начинает уделять все больше внимания внешнему миру, а ты для него – важная часть этого мира.
– Мне пребывание здесь тоже пошло на пользу.
Теперь она это сознавала. Из ее глаз исчезла тревога, а лицо было спокойным и счастливым. В кресле- качалке Дафна выглядела как девочка – в джинсах и старой спортивной блузе; ее длинные светлые волосы веером спадали на спину и были схвачены на голове светло-голубой лентой под цвет глаз. Но все же Мэтью разглядел в ее глазах и беспокойство, беспокойство за Эндрю.
– Мне кажется, что я должна быть здесь, с ним, Мэтт.
– Сейчас ты не можешь. Он это понимает.
– Разве? Я не уверена, что сама все понимаю.
Она замолчала, Мэтт наблюдал за ней.
– Ты сегодня выглядишь совсем по-детски, – ласково сказал он. – Никому и в голову бы не пришло, что ты популярная писательница.
Или возлюбленная киногероя – объекта воздыханий всех женщин.
Она радостно посмотрела на Мэтью.
– Здесь я могу быть сама собой. И мамой Эндрю.
Это была важная грань ее жизни, и они оба это знали.
– Я постараюсь скоро снова прилететь.
– Когда?
– Либо непосредственно до, или сразу после Вайоминга, смотря что скажет Говард.
– Надеюсь, что это будет до.
И тут ему пришлось быть с ней откровенным, каким он, впрочем, почти всегда и был:
– Не столько из-за Эндрю, сколько из-за себя самого.
Дафна посмотрела ему в глаза и почувствовала, как глубоко в ней что-то шевельнулось. Она никогда не
