вино на плитки пола. – Что там еще случилось? – Долю секунды она смотрела на Джосс, а потом опрометью кинулась к двери.
Три женщины бегом поднялись по лестнице и нашли Люка, в недоумении стоявшего в спальне Тома. Кроватка была аккуратно заправлена. В нее, как было ясно, никто не ложился.
– Селектор был выключен. Где он, Джосс? Куда ты дела Тома? – Голос Люка дрожал. Он схватил жену за руку.
– Что значит – куда я его дела? – Джосс, ничего не понимая, смотрела на пустую кроватку. – Он был здесь. Я уложила его, укрыла, он лежал со своим медвежонком. – У нее похолодело в животе, пока она дико оглядывала комнату. – Он был здесь. Был в прекрасном настроении. Я прочла ему главу из «Доктора Сеусса» – смотри, вот книжка. – Книга действительно лежала заглавием вниз на комоде рядом с ночником. Джосс посмотрела на новую свечу, вставленную в подсвечник. – Это я зажгла ее. Я помню, что зажгла… Электрический свет показался мне чересчур ярким.
– Где он, Джосс? – Люк сильнее сжал запястье жены.
Она покачала головой.
– Он был здесь.
– Господи, да неужели неясно, что она ничего не собирается нам рассказывать? Надо поискать самим. – Голос Лин прерывался от волнения. Она выбежала из комнаты, пересекла узкий коридор и ворвалась в спальню Нэда. Младенец крепко спал. Тома там не было.
– Он на чердаке, – вдруг прошептала Джосс. – Думаю, что он там с мальчиками. – Она сама не знала, как ей пришла в голову эта мысль.
Остальные на мгновение воззрились на нее, и Джосс была первой, кто бросился вверх по лестнице.
– Том! – Ее крик разнесся по всему дому, – Том, где ты?
Мальчик с довольным видом сидел посреди двуспальной кровати в комнате, которую занимали Элизабет и Джеффри Грант. Перед ним, на стеганом пуховом одеяле, стоял ящик с деревянными фигурками животных. При виде стольких взрослых Том радостно просиял.
– Игрушки Джорджи, – счастливым голосом сказал он. – Том играет в игрушки Джорджи.
– Сколько раз я могу повторять одно и то же: я уложила его в постель. – Джосс села за стол и подперла голову руками. – С ним все было в полном порядке. Я почитала ему книжку. Укрыла его. Подняла загородку кроватки и проверила ее. Зажгла свечу и включила селектор.
Том только что лег в свою кроватку, выразив лишь символический протест, – правда, только после того, как минут двадцать с упоением раскачивался в седле великолепного коня. Мальчик уснул, как только его голова коснулась подушки. Убедившись, что на этот раз селектор действительно включен, все снова спустились в кухню.
Люк смотрел на жену трезвыми и беспощадными глазами.
– Может быть, тебе стоит показаться Саймону, Джосс, – сказал он испытующе. – Честное слово, это, наверное, был бы самый лучший выход. Я уверен, что это просто потеря внимания от сильной усталости.
– Я здорова. – Джосс несколько раз с силой провела ладонями по лицу. – Господи, ну почему мне никто не верит?
Она почувствовала, что Лин и Люк обменялись быстрыми взглядами. Джанет подошла к Джосс и обняла ее.
– Я верю тебе, Джосс. Думаю, что в этом доме действительно происходит что-то забавное. И еще я думаю, что вам всем надо уехать отсюда. Приезжайте ко мне. У нас много комнат. Мне будет очень приятно, если вы поживете у нас. – Она посмотрела на Люка и Лин. – Пожалуйста, подумайте.
– Вы очень добры, Джанет, – твердо произнес Люк, прежде чем Джосс смогла ответить. – Но в этом нет никакой необходимости. В этом доме не происходит ничего странного, что не являлось бы плодом воображения моей жены. Она напугана россказнями об этом доме, и чем скорее мы убедимся в этом, тем лучше. Я считаю, что с ней не происходит ничего серьезного. Единственное, в чем она нуждается, так это в отдыхе. Я приглашу Саймона, и завтра он выпишет ей то, что нужно.
– Люк! – Джосс гневно взглянула на мужа. – Как ты смеешь? Ты говоришь обо мне! Ты выглядишь сейчас как викторианский отец семейства! Я ничего не воображаю, и это не я отвела Тома на чердак и бросила его там в страшном холоде, только чтобы потрафить соблазнам моего воображения. И пусть кто- нибудь скажет мне: откуда взялись эти игрушки? Я никогда раньше их не видела. Если это игрушки Джорджи, то откуда об этом узнал Том? О Люк, неужели ты думаешь, что я могу так пугать собственного ребенка?
– Он вовсе не был напуган, Джосс, – тихо произнесла Джанет. – Что бы ни произошло и каким бы образом он ни проник на чердак, он не был напуган. Он неплохо развлекался теми игрушками, и это, несомненно, самое главное. Ему не причинили никакого вреда.
– Нет, ему причинили вред, и очень большой. – У Лин задрожали руки, когда она начала говорить. Резко усевшись за стол, она прикусила губу, стараясь удержать рвущиеся из ее груди рыдания. – Когда все поймут, что дети находятся в опасности?
– Я согласна с этим, – Джосс твердо выдержала взгляд Лин. – Дети действительно находятся в опасности. Но эта опасность, сохрани их Господь, исходит не от меня!
– Никакой опасности нет, – удрученно вздохнул Люк. – Господи, что может произойти в доме, полном истеричных женщин! Ради Бога, соберитесь. На дворе двадцатый век. Девяностые годы. Давайте ужинать, Лин. Прошу тебя! Давайте сейчас же все предадим забвению. Том-Том спит, ему не угрожает никакая опасность и перестанем наконец жевать эту жвачку.
Наступило молчание, и все обратили взоры на маленький пластиковый селектор, стоявший на кухонном столе между вазой с фруктами и кофейником. Из динамика доносилось только мерное тихое посапывание.
26
– Том-Том, ты спишь? – Джосс тихо склонилась над кроваткой и нежно коснулась пальцем щеки ребенка. – Том-Том, ты слышишь мамочку?
Он что-то невнятно пробормотал и заворочался во сне.
– Том-Том, кто увел тебя наверх играть в игрушки Джорджи? – прошептала она.
Ответа не было. Том снова начал ровно и глубоко дышать. Глаза закрыты, большой палец, как всегда, во рту. Джосс несколько минут молча смотрела на сына. Только что она покормила Нэда, перепеленала его и уложила в колыбельку. Обе детские спальни, освещенные мягким светом ночников, казались теплыми и надежными. Порывы ветра, завывавшего временами за стенами дома, только подчеркивали тишину и нежное дыхание спящего Тома.
Вздохнув, она выпрямилась и отвернулась от кроватки. На комоде, в круге света, отбрасываемого ночником, лежала белая роза.
Ощутив приступ тошноты, Джосс уставилась на цветок. Его не было, когда она вошла в комнату.
Только не кричать.
Не надо будить детей.
Сделав глубокий вдох, она сжала кулаки, потом медленно повернулась и взглянула на окно. Оно, как всегда, показалось ей озером глубокой темной тени, куда не мог проникнуть слабый свет свечи. В комнате ничего необычного. Все, как всегда. Было не особенно холодно. В голове не отдавалось привычное эхо. Послышалось завывание сильного порыва ветра, и Джосс заметила, как шевельнулась штора. Ладони Джосс покрылись потом. Подойдя ближе к кроватке, она ухватилась за перильца.
– Уходи, – неслышно произнесла она. – Уходи. Оставь нас в покое.
Она вдруг увидела, что Том открыл глаза. Все еще держа большой палец во рту, он внимательно смотрел на Джосс. Встретив ее взгляд, мальчик широко улыбнулся, вынул пальчик изо рта и протянул руки к матери.
– Пусть мамочка поцелует и скажет: «Доброй ночи».
Она улыбнулась, наклонилась к сыну и погладила его по голове.
