опасности.
Надо бежать в спальню. Джосс сорвала с крючка халат и торопливо надела его. Длинный осколок бокала наискосок впился ей в ногу.
– Позови Лин. Пусть она нам поможет. Мы немедленно отвезем детей к Джанет. Люк, ради Бога, не смотри на меня так! Делай, что я говорю! – Она сунула кровоточащую ногу в тапок и отбросила со лба волосы. – Да скорее же! Ты что, не понимаешь? Он стал настолько силен, что я могу видеть его! Мальчики в опасности!
Она выбежала в холл, остановилась у комнаты Тома, приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Мальчик крепко спал. На столе у окна ровно горел ночник.
– Пусть он спит, Джосс. – Люк подошел и тоже заглянул в спальню, положив руку на плечо жены. – Пошли, солнышко. Ты очень сильно взвинчена. Оставим все как есть. Ложись в постель, а я принесу тебе ужин.
Тень снова появилась – у окна, на своем обычном месте. У Джосс пересохло во рту. Она застыла на месте, не в силах отвести взор от тени. Та двигалась. Двигалась к детской кроватке. Джосс явственно видела фигуру – силуэт человека, рослого плечистого мужчины. Гротескно выглядел нагрудник лат, выпиравший из-под свободной накидки.
– Железный человек! – она сама не осознавала, что громко выкрикнула эти слова. Обернувшись, она схватила Люка за руку. – Смотри! Ты ведь не верил мне? Смотри же, ради Бога, смотри! Бери Тома! Бери его из кроватки, пока не поздно!
Люк взял жену за руку.
– Джосс…
В это время тень вплотную приблизилась к кроватке, склонилась над ней, протянула руку…
Издав отчаянный вопль, Джосс рванулась в комнату. Она физически чувствовала, что между нею и Томом кто-то стоит. Лихорадочно протянув руку, она выхватила ребенка из постели. Загородив его своим телом, она постаралась спиной оттеснить стоявшую сзади тень.
– Уходи! Оставь нас! Люк!
Том дико закричал, но Джосс все же слышала, что Люк что-то говорил. Но она не могла подойти к нему. Между дверью и Джосс стояла страшная фигура. Крик Тома превратился в пронзительный отчаянный вопль. Было слышно, как заплакал Нэд.
Джосс, прижав ребенка к груди, старалась прорваться к двери. Что-то схватило ее сзади. Кто-то пытался вырвать Тома из ее рук.
– Джосс! – Сквозь детский крик пробился голос Лин. – Джосс, дай его мне!
Лин где-то здесь. Лин хочет ей помочь.
Джосс лихорадочно оглянулась, чувствуя, как затянутая в кольчугу рука схватила ее за плечо; железные пальцы впились в плоть. Джосс отчаянно прижала к груди плачущего Тома.
Она вдруг почувствовала, что роняет ребенка; руки ее слабели. Человек за спиной был намного сильнее.
– Люк!
Визг Тома заглушил ее рыдающий крик. Кто-то вырвал Тома из разжавшихся рук Джосс, и в этот миг все кончилось. Мужчина исчез.
Джосс, рыдая, рухнула на пол.
– Том…
– Я взяла его, Джосс. – Голос Лин от страха прозвучал сдавленно и глухо.
– Неси Тома вниз, Лин, и сажай его в машину. – Люк склонился над лежавшей на полу женой и помог ей встать на ноги. – Что за комедию ты ломаешь? Ты же чуть не убила ребенка! Я видел, что это сделала ты! Я видел это своими глазами! Что с тобой происходит, Джосс? Тебя надо отправить в больницу. Тебе нельзя доверять детей. – Голос его дрогнул. – Лин права. Мне надо было прислушаться к ней с самого начала. Прости меня, дорогая, но я не могу больше рисковать и забираю детей. Тотчас же. Ты меня поняла? Ты меня слушаешь, Джосс? – Он схватил ее за руку и повернул лицом к себе. – Прости меня, дорогая. Я понимаю, что ты не в себе. Но не могу допустить, чтобы это повторилось.
– Люк, – она уставилась на него во все глаза, – Люк, о чем ты говоришь?
Он снова посмотрел ей в глаза, потом со вздохом отпустил ее руку.
– Предлагаю тебе хорошенько выспаться. Потом, если у тебя хватит здравого смысла, позвони Саймону, и пусть он тобою займется. Когда я устрою детей, я вернусь, и мы решим, что делать дальше.
Он вышел из комнаты и направился в спальню Нэда. Собрав пеленки и белье, он засунул все это в мешок, потом вытащил из кроватки плачущего ребенка.
– Иди спать, Джосс. Отдохни. Мы все решим завтра.
– Люк, – она ошеломленно воззрилась на мужа, – Люк, что ты делаешь?
– Забираю детей, Джосс. Сейчас же. Прежде чем ты кого-нибудь из них покалечила. Я не верил Лин, не разрешал ей звонить Саймону… А она была права. Во всем была виновата ты.
– Люк! – Колени Джосс стали ватными. Она не могла идти за ним, была не в силах двинуться с места. Ее покинули последние силы. – Люк, подожди…
На мгновение его лицо смягчилось.
– Я вернусь, Джосс. Вернусь, когда мы отвезем детей к Джанет. Обещаю тебе это, дорогая.
Он вышел. Она услышала, как он сбегал по лестнице; потом наступила тишина.
– Люк, – прошептала она. Она оглядела пустую детскую, тишина, наступившая после того как стих плач детей, поразила ее. Дрогнувшее пламя свечи выровнялось. Ее собственная тень, угловатая и гротескная, шевелилась возле кроватки – огромная и угрожающая. Она со страхом посмотрела на тень и поплотнее завернулась в халат. Из раны на ноге непрерывной струйкой текла кровь, окрашивая домашнюю туфлю в красный цвет.
– Люк! – Крик, протестующий, жалобный и бессильный. – Люк, не оставляй меня!
До ее слуха ясно донесся звук мотора отъезжающей машины. Фары выхватили из темноты стволы промерзших деревьев, а потом все исчезло. Машина уехала в сторону деревни.
Любимый медвежонок Тома остался в кроватке.
Мальчик никогда не засыпал без него. Взяв игрушку в руки, Джосс принялась рассматривать шелковистый коричневый мех и бусинки глаз. На медвежонка был надет желтый вязаный свитер. Обняв медвежонка, Джосс опустилась на колени возле кроватки и заплакала.
Прошло много времени, прежде чем боль в ногах, затекших от стояния на коленях, заставила Джосс пошевелиться. Оглядев комнату, она увидела, что пламя свечи стало мигать, фитилек был погружен в последние капли расплавленного воска. Все еще прижимая к себе плюшевого медвежонка, она с трудом поднялась на ноги и побрела в спальню. В доме стоял страшный холод. Теперь Джосс явственно слышала свист ветра и стук ветвей об оконные стекла. Из печной трубы доносилось жалобное завывание. Небо заволокли тучи, пошел дождь со снегом. Туфля заскорузла от запекшейся крови, нога болела. Выйдя из двери, она оказалась на лестничной площадке.
Подойдя к лестнице, она остановилась и посмотрела вниз. Уезжая, Люк и Лин выключили свет, большой холл был погружен во тьму. Джосс ухватилась рукой за стойку перил верхнего марша, прислушиваясь к завыванию ветра в трубе. Внизу было очень холодно. Уже много дней камин в холле не топили, и в нем по-хозяйски расположился осенний холод. Сделав глубокий вдох, Джосс осторожно поставила ногу на верхнюю ступеньку и услышала, как заскрипел старый дуб. Сердце билось так сильно, что Джосс слышала его стук. Этот стук сбивал ее с толку, вызывал головокружение. Она сделала еще шаг, глядя на свою тень, отбрасываемую лампочкой, висевшей над лестничной площадкой. Перед ней, на несколько ступенек ниже, что-то лежало. Она нахмурилась. Наверное, Люк или Лин что-то выронили в спешке. Она сделала еще один шаг, глядя на матовый блеск полированных ступеней. Это что-то было белого цвета. Бутон розы. Она застыла на месте, вцепившись в перила и глядя на бутон. От прихлынувшей желчи во рту стало горько.
– Оставь меня в покое, – жалобно произнесла Джосс во тьму. –
Ответа не было.
Она спустилась еще на одну ступеньку, хватаясь за деревянные перила с такой силой, словно от этого
