объяснил, что это совсем не важно, поскольку люди сохраняют идентичность и индивидуальность как бы
И сейчас, если он живет, мыслит, не видит между собой прежним и нынешним никакой разницы и может управлять ситуацией, какое ему дело до сухих теорий? Все действительное разумно, и точка.
Другое дело, если и вправду начнутся катаклизмы ощутимых масштабов…
Но пока о такой угрозе еще ничего не говорило.
И с Розенцвейгом теперешний разговор сводился к тому, что непременно надо Григорию Львовичу прогуляться на историческую родину и посмотреть, что же там творится сейчас, почти полгода спустя отплытия катера из Триполи. Как там сумел обустроиться капитан Шлиман, какую государственную или общественную структуру создал?
– Теперь у вас туда дорожка накатана. Снова катером идти, конечно, нерационально, а на самолете – вполне. Самолет хороший у меня есть, экипаж дорогу знает. Прямо завтра можете и вылетать…
Идея вообще-то принадлежала самому Розенцвейгу, и он с огромным удовольствием ее реализовал бы самостоятельно, прямо с территории Израиля, в сопровождении верных людей. Если бы знал секрет хроногенератора. А так приходилось зависеть от благорасположения Чекменева, делая вид, что просто идет ему навстречу, способствуя решению общих задач и планов.
– И?
– В каком смысле?
– И что я там буду делать, когда прилечу? Положим, Шлимана я найду, а дальше?
– Не понимаю я тебя, Григорий. Вот только это пока и нужно. Найти, восстановить теплые отношения, выяснить, как они там устроились? Какая им от нас может потребоваться помощь? Продовольственная – чего и сколько? Материально-техническая – соответственно. Идейно-политическая – с нашим удовольствием. Мне ли тебя учить?
– Цель! Конечная цель операции. Ты ведь не любопытный аспирант богословского или дипломатического факультета. Что ты рассчитываешь получить на выходе при самом благоприятном исходе моей миссии?
– Тыл. Прочный тыл на случай любого поворота событий. И разрешение проблемы, десять тысяч лет волнующей человечество. Понял?
– Понял. Но без Ляхова мне все равно не обойтись. Если я прилечу туда без него, и Шлиману это не понравится, трудно будет отношения налаживать. Лучше уж сразу, чтобы два раза не бегать…
Чекменев и сам думал так же, просто ему хотелось, чтобы Розенцвейг предложил это сам. А он еще и поломается немного.
– Видишь ли, Вадим сейчас выполняет весьма важное задание, и отзывать его мне не с руки. Может, все-таки сначала сам попробуешь, а его потом подошлю, через недельку, скажем?
– Так и я не тороплюсь, могу здесь подождать. Заодно и кое-какие свои дела закончу.
Но промедление тоже не входило в планы генерала.
Сейчас как раз время позволяло уделить несколько дней израильской части проекта, а когда события в Польше, Петрограде и Москве раскрутятся по полной, отвлекаться еще и на это – может не хватить сил и объема внимания.
– Ну, давай, чтоб и вашим, и нашим. Три дня. Ты готовишься, а я Ляхова вызову и переориентирую. Ишь, какой он у нас стал незаменимый!
– В том-то и дело, к нашему глубокому прискорбию…
Генерал не любил, когда в его окружении появлялись незаменимые люди. Идеально, когда исполнитель в своей области талантлив и эффективен, но при необходимости на его место можно найти и двух, и пять, и десять других, не хуже. Тогда у него не появятся соблазны и всякие превратные мысли.
Треугольник же Ляхов – Тарханов – Бубнов (да еще если к ним примыкает Маштаков) представлял опасность своей принципиальной незаменимостью.
Причем опасность не прямую. Чекменев был почти стопроцентно уверен, что никакой самостоятельной роли друзья играть не собираются. Не тот, что называется, калибр личностей. Дело в другом – любая стратегия, предполагающая использование генератора и верископа (со всеми вытекающими последствиями), жестко увязывалась с этими, и только с этими людьми.
Их исчезновение, а хуже того, переход на сторону какого угодно противника означал тотальный проигрыш. Обезопасить себя тем, чтобы заблаговременно убрать эти фигуры с доски и выстроить новую стратегию без них, Игорь Викторович также не мог. Все-таки реальная опасность не так велика, а отказ от их услуг настолько сужает окно возможностей, что о большинстве своих планов можно просто забыть.
Генерал оказался в положении полководца, разработавшего современную наступательную операцию, которому вдруг пришлось бы пересматривать планы, исходя из необходимости ограничиться в боевых действиях лишь холодным оружием вместо пулеметов и автоматов и баллистами вместо пушек.
– Хорошо, Игорь. Три дня.
Глава пятнадцатая
Задачу Ляхов практически выполнил. Довел батальон до железнодорожного моста через Буг между Брестом и Тересполем.
Без потерь и серьезных происшествий, за исключением неизбежных на марше поломок техники и мелких нарушений дисциплины. Как принято – стянут бойцы из придорожного трактира бутылку-другую водки и на привале после отбоя злоупотребят. Или в самоволку наладятся, несмотря на строжайшие предупреждения. Солдаты есть солдаты. В самоволки бегают всегда и везде, хоть в чукотской тундре, хоть в африканских тропических лесах. Желание хоть на пару часов ощутить себя свободным человеком сильнее страха перед наказанием или укусом ядовитого таракана.
Тем более вокруг столько соблазнов. Брошенные автомобили, дома, универсальные и
