тюрьму. Для него это было лучшим событием года, и временами Алекс ненавидела его за это.
В конце концов они поссорились, и Брок решил снова не ночевать у нее, но перед самым его уходом завязался новый спор — Брок не хотел, чтобы Алекс шла в суд, чтобы услышать вынесение приговора.
— Я хочу быть с ним, когда ему зачитают приговор, — объясняла она Броку, как ребенку.
— Наверное, это то же самое, как отправиться с человеком на гильотину, — с издевкой сказал он, снова выводя ее из себя. — А если он не сядет, Алекс? Он вернется в твою жизнь?
Эти слова выдали Брока — Алекс поняла, о чем у него болело сердце.
— Почему ты меня постоянно пытаешься на чем-то поймать? Все твои мысли заняты Сэмом. Откуда я знаю, что произойдет?
— Ты все еще любишь его, — тоном обвинителя произнес Брок.
— Я люблю тебя, — попыталась урезонить его Алекс, но он не желал ее слушать.
— Но ведь и его ты тоже любишь?
— Брок, прекрати! — заорала Алекс, уже не заботясь о том, что может разбудить Аннабел или Кармен. — Я люблю тебя.
Ты был со мной, когда рядом не было никого. Ты вытащил меня. Без тебя я бы умерла. Разве этого тебе не достаточно?
Неужели я должна уничтожить все свое прошлое только для того, чтобы доказать тебе, что я тебя люблю? Он отец моего ребенка. В свое время я вышла за него замуж. Да, он причинил мне боль, поэтому между нами все кончилось. А теперь он покидает меня. И я хочу сделать для него все, что смогу. Я не знаю, что произойдет, если его не посадят. Но это не имеет значения, потому что тюрьмы ему не избежать.
— Я могу тебе рассказать, что будет, если он останется т свободе, — мрачно произнес Брок.
Алекс в отчаянии покачала головой. Это было отвратительно.
— Пытаясь выжечь из меня чувства к Сэму, ты разрушаешь наши с тобой отношения. Остановись, пока ты все не убил, Брок. Пожалуйста… не делай этого.
С этими словами Алекс расплакалась. Ей было жаль его, себя, Сэма, Аннабел, всех, кто пострадал, даже сестру Брока.
— Если его не посадят, я вернусь в Иллинойс.
Алекс удивленно подняла голову. Она впервые слышала об этом, и ее поразило, как он мучается, если ему приходят в голову подобные мысли.
— Почему?
— Потому что ты не моя. Ты принадлежишь ему, и я это знаю. Каким бы низким человеком он ни был, как бы больно он тебе ни сделал, ты все равно остаешься его женщиной. Я это нутром чувствую, — со слезами в голосе проговорил Брок.
Алекс не могла с ним поспорить — он был прав. — Если он сядет в тюрьму, ты останешься одна. Ты будешь свободна. Но если его вдруг не осудят, я уеду домой, Алекс. Мне кажется, я уже к этому готов. Я, покинул свой дом из-за своей сестры, но ты помогла мне залечить эту рану. Я всегда чувствовал себя отчасти виноватым в том, что она не довела до конца курс химии. Мне казалось, что я должен был ее заставить. Теперь я понимаю, что я ничего не мог изменить. Она сделала все так, как хотела.
Он стал вдруг умиротворенным и более зрелым, чем когда-либо. Расти всегда трудно, подумала Алекс. И очень больно.
— Ты спас мне жизнь, Брок, — очень просто сказала она.
— Ты бы выжила и без меня, потому что у тебя такой характер. Ты не из тех, кто сдается. Поэтому-то ты его до сих пор и любишь. Тебе просто не хочется уходить с дистанции, правда?
Алекс задумалась и поняла, что он прав. Но что касается химиотерапии и того, что она выжила, без Брока все кончилось бы неизвестно чем. Он помог ей продержаться.
— Я думаю, что ты все-таки сыграл свою роль, — сказала она, желая признать его заслуги.
— Приятно слышать, — ответил он с печальной улыбкой. — Я буду всегда тебя любить — ты это знаешь.
— Ты говоришь так, как будто я с тобой расстаюсь на двадцать лет, а не с Сэмом, — со слезами на глазах произнесла Алекс, и Брок пожал плечами.
— Может быть, нам и стоит расстаться, — грустно сказал Брок. Последние три месяца были для них обоих очень тяжелыми. Как ни странно, в тот момент, когда ей делали химиотерапию, все было гораздо проще.
— Не уходи, Брок. У него все равно нет никаких шансов. — Алекс пыталась его успокоить, но только сама расстраивалась.
— Даже если он сядет в тюрьму, ты все равно всегда будешь его любить.
— Ты прав, — призналась она, — буду. Но он — мое прошлое, а ты — мое будущее. Ты должен сам решить, можешь ли ты с этим смириться. Можешь ли ты жить со мной, зная, что я люблю не только тебя, но и своего бывшего мужа.
Брок кивнул, но промолчал. Когда за ним закрылась дверь, у Алекс возникло странное ощущение, что он не вернется, что он не в состоянии принять те отношения, которые сложились у нее с Сэмом, и ту любовь к нему, которую она вопреки всему сохранила. Брок хотел, чтобы она ненавидела Сэма, но она не могла. Ему претило, что у нее было прошлое, что она сохранила привязанность к человеку, с которым так долго жила. Но жизнь — непростая штука. В ней не бывает быстрых и легких побед. Выбор всегда труден, ситуации всегда сложны. У Алекс теперь не было выбора. Сэм покидал ее. А Брок мог вырасти и стать зрелым человеком, а мог и не вырасти. Либо он смирится с тем, что у нее есть прошлое — счастливое прошлое, либо расстанется с ней. Алекс всегда в глубине души сознавала, что разделявшие их десять лет разницы в возрасте — это своего рода пропасть, через которую нельзя перекинуть мост. Брок тоже это понимал. И теперь он, казалось, был готов уйти от нее. Даже думать об этом было грустно, но за последний год Алекс научилась принимать все как есть. И она знала, что, если так сложится, она сможет жить одна. Только терять сразу двоих мужчин, составлявших ее жизнь, было странно. Может быть, для нее пришло время жить ради самой себя?
Лежа в постели, Алекс пыталась думать о Броке и обо всем, что он для нее сделал, но в мыслях ее до самого утра был только Сэм, которому теперь были так нужны ее поддержка и сила.
Сэм был, казалось, вплетен в ее душу, навечно став ее частью.
И, признавшись себе в этом, Алекс почувствовала редкую умиротворенность. Ей не надо было бороться с собой или выжигать из своего сердца образ своего мужа — он давным-давно незаметно для нее стал ее неотъемлемой половиной.
Алекс встала в шесть часов и в семь уже была одета в черный костюм. Она не стала говорить Аннабел, куда идет, хотя Кармен это знала. За завтраком Алекс была очень серьезная и уехала в суд рано, чтобы оказаться там до появления Сэма. Ей хотелось поддержать его своим присутствием.
Когда она вошла, зал заседаний был полон. Алекс не стала садиться за адвокатский стол, хотя имела на это право. Среди юристов начинался невообразимый гвалт, потому что Саймон Бэрримор накануне, сбежал из страны, плюнув на залог, и судья был в бешенстве. Но после того как судья вынес постановление об аресте Саймона, он смог заняться всеми остальными.
И опять сначала были зачитаны приговоры Ларри и Тому.
Каждый был приговорен к десяти годам тюрьмы и штрафу в миллион долларов. Присутствовавшие в зале дружно вздохнули; журналисты, как и Всегда, подняли шум и были предупреждены.
После нескольких сильных ударов молотка судья попросил встать Сэма, который держался очень серьезно и спокойно. Публика зашепталась. Все знали, что его случай несколько отличается от остальных. Он до самого конца настаивал на том, что не знал о махинациях своих партнеров, временно перестав обращать внимание на происходящее в фирме. Его частично оправдывала болезнь его жены; кроме того, он, попросту говоря, проявил невероятную глупость. О романе с Дафной и упоминать не стоило. Присяжные все это учли и сняли с него обвинения в растрате, признав, однако, виновным в мошенничестве и обмане.
Судья посмотрел на него долгим и тяжелым взглядом, а потом медленно и спокойно прочитал Сэму приговор.
— Сэмюел Ливингстон Паркер, данной мне властью приговариваю вас к штрафу, который должен быть выплачен из ваших личных средств, размером в пятьсот тысяч долларов, а также к десяти годам тюремного
