В общем-то, он не ошибся. Юрий знал достаточно много, и связи не только не растерял, а значительно приумножил. Да и странно было бы, если б иначе. Вся его политология заключалась в том, что по заказу всевозможных печатных изданий и контор политтехнологов он собирал доступную информацию, включая пьяную болтовню и слухи, циркулирующие в тех или иных кругах, составлял обзоры, прогнозы. Запускал в «независимые» издания созвучные моменту и чьим-то интересам подписанные и «редакционные» материалы. В общем, не столько изучал, сколько формировал общественное мнение. А то, что взгляды и идеи приходилось отстаивать и внедрять подчас полярные, его заботило мало.
Выпили они прилично, но это входило в условия задачи. Новиков убедился, что Александров действительно не алкоголик, что было неприемлемо для замысла, а просто нормальный пьющий журналюга. А много ли их, непьющих?
— А собственные убеждения, хоть какие, ты имеешь? — между прочим спросил Андрей.
Юрий рассмеялся несколько раздраженно.
— Ты че, замполит, что ли? Какие теперь, на хрен, убеждения?
Задумался вдруг. Двумя затяжками докурил сигарету.
— Нет, кое-какие наверняка остались. Вот, например, нынешнюю власть и жизнеустройство менять не желаю. Пусть все как есть, так и останется. Ни на «Советскую Россию», ни на «Завтра» не работаю. Явлинского тоже не уважаю. Просто историю хорошо помню, как перед семнадцатым годом все хором орали: «Долой самодержавие!» И кадеты, и большевики, и меньшевики, октябристы, кажется, тоже орали. И что? Нет уж, хватит! Дайте мне прилично зарабатывать и дожить здесь, в единственно спокойном и сытном времени после тринадцатого года, сколько там осталось… Вот и все убеждения.
— Спасибо, Юра. Ответ исчерпывающий. Тогда мы, наверное, сработаемся. Ты сколько сейчас имеешь? В среднем?
Александров взглянул на него с опаской. Здесь такие вопросы считались бестактными в лучшем случае.
— Когда как, — осторожно ответил он. Потом, наверное, прикинул стоимость плавно переходящего в ужин обеда, который обязался оплатить Новиков. — Ну, от штуки баксов… Больше — бывает, но нечасто, меньше тоже редко. Да, вот так в среднем.
— Для Москвы, говорят, неплохо. А если — десять и регулярно?
— Подожди, я сейчас…
Юрий почти твердыми шагами направился к двери туалета, помещавшегося здесь отчего-то наверху, на окружавших полуподвальный зал антресолях.
Вернулся, явно освеженный, с влажными волосами. Налил еще по полной (девушка уже трижды обновляла им графинчик).
— Повтори, медленно. Сколько?
— Я уже сказал. Десять. Мимо кассы. В месяц. Дальше видно будет.
— И за что же, интересно?
— За то же самое, но при этом мои заказы и просьбы будут приоритетными. В свободное время — продолжай фрилансировать, если это, опять же, не пойдет в перекос с моими пожеланиями.
— А — зачем?
Теперь рассмеялся Новиков.
— Вот это — отдельный разговор. И явно не сегодняшний. Так что забудь все до утра, на хрен, и — гуляем. Как в семьдесят шестом в «Лабиринте». Помнишь?
— Помню, — слегка набычившись, ответил Юрий. — Я вообще много чего помню. Масса людей, если бы помнили, о чем я могу помнить, давно бы меня заказали. И без проблем их желание было бы реализовано… Вмажем?
— Свободно! — Новиков чувствовал, до какой поры товарищу еще можно позволить покуражиться, а где поставить точку и лично отвезти его домой. Или — на Столешников, по ситуации.
Но все равно в этом подвальчике сидеть было приятнее и наверняка безопаснее, чем в кафе «Виктория» всего двенадцать лет назад.
Тут вдруг Александров щелкнул пальцами, подзывая официантку.
— Девушка, прошу, двойной «Алка-Зельцер».
Немедленно был подан высокий стакан с зеленой пузырящейся жидкостью. Юрий залпом сглотнул, посидел пару минут, молча глядя на столешницу, поднял голову.
— Теперь я готов к деловому разговору. Ты, по правде, — кто и чего хочешь?
Андрей демонстративно выпил водку. Не нуждаемся, мол, в ваших отрезвителях.
— Я — по-прежнему я, сколь возможно оставаться в том же качестве через двадцать лет. Если угодно — Д’Артаньян из второго тома. Появился у меня приличный бизнес с выходом на Россию. Никакой политики. Как говорила одна баба, не помню, из какой книжки: «Мы против властей не бунтуем!» Если тебя мои слова в чем-то убеждают — продолжим. Да ты и сам увидишь, по мере течения времени, что ни уголовщины, ни желания вмешиваться в дела властей в моих схемах не присутствует. А зарплата — конкретная. Так как?
— Продолжай, — по-прежнему мрачно ответил Александров.
— С удовольствием. Как считаешь, Славка Сысоев с его «информационистикой» может пригодиться? И чем он вообще в своей Академии занимается?
— Херней, — конкретно ответил Юрий, — но вообще база у них хорошая. Аппаратуры навалом, помещение приличное, на западные фонды выходы есть.
— Как человек он не слишком изменился?
— Темпора мутантур, эт нос мутамур ин иллис[40]. Ровно, как ты и я. Сукой не стал, точно. Заработать не прочь — точно. А как разговор пойдет — не берусь прогнозировать, сам попробуй.
— А остальные? — он положил перед Александровым свой список.
— Молодец, никого не забыл. Из живых, я имею в виду. Что ж, квалификация чувствуется. Наверное, и вправду с тобой стоит поработать. Хочешь, я со Славкой предварительно сам переговорю, и вот с этим, — он отчеркнул ногтем не президентского секретаря, как ожидал Андрей, а церковника.
Что ж, местному человеку виднее.
После «Алка-Зельцер» Юрий снова с удовольствием выпил водки, закурил. Минут десять поболтали на совершенно посторонние темы. Новикову просто было интересно узнать о судьбах некоторых приятельниц, прикосновенных к их прошлым забавам, да и вообще, исподволь, о стиле и нравах нынешнего, способного принять его в свой круг общества.
Закончилась дружеская вечеринка не совсем привычным для Андрея образом. Уже девушка подала счет, заложенный в отдельную папочку, он положил туда требуемую сумму и чаевые «на свое усмотрение», собрался вставать, докуривая последнюю сигарету.
— Ну, раз поговорили, — без всякого стеснения заявил Александров, — так, может, и авансик выдашь? Мне же начинать работу придется…
Принципиальных возражений Новиков не имел, и вообще для него денежные вопросы не имели абсолютно никакого значения, но все равно царапнуло что-то. Не те, не те времена, и люди далеко не те! Да просто стыдно было бы так вот, в лоб…
Ну так и отвечать надо соответственно. Заодно и посмотрим лишний раз, что с людьми способны сделать двадцать лет и смена исторической формации.
Андрей не торопясь достал из внутреннего кармана бумажник. Оглянулся, не смотрит ли кто, но смотреть было некому. Гостей раз-два и обчелся, и все далеко, официантки столпились в своем закутке перед раздаточной.
Раскрыл его и положил перед приятелем.
— Возьми, сколько сам считаешь нужным… — и демонстративно отвернулся, разминая очередную, совсем уже нежеланную сигарету. Просто чтобы руки занять.
Стол содрогнулся от удара кулаком. Даже официантки дернулись испуганно, но тут же снова успокоились. На скандал с битьем посуды и ломкой мебели выходка клиента не тянула.
— Ты что, бля, твою мать и так далее! Ты за кого меня держишь? Ты что, бля, тут из себя строишь?! Да я, бля, твой поганый бумажник…
