На кладбище было тихо. Солнце светило по-осеннему мягко. Направляясь к пятачку ярко-зеленой травы, Майк остановился возле могилы и, склонив голову, стал ждать, пока Тони закончит молитву. Из куста боярышника на них поглядывала малиновка, то и дело беспокойно трепыхаясь и шурша сухими листьями.
– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.
Несколько секунд Тони стоял молча, затем повернулся к своим спутникам.
– По крайней мере, пока все тихо. Не думаю, чтобы эпицентр находился именно здесь.
Он обернулся, словно к чему-то прислушиваясь, потом указал на крест над могилой.
– Знаете что, мне даже кажется, что здесь похоронен вовсе не тот, кого мы ищем. Тут больше чувствуется некое замешательство, какое-то негодование, но ничего зловещего.
Он повернулся к дороге.
– А там, за забором, должно быть, дом Лизы? Настоящая деревенская идиллия – и, конечно же, здесь не обошлось без черной кошки!
На заборе сидела Мин и внимательно следила за ними.
Майк, сам того не желая, вздрогнул. Руфь это заметила.
– Тебя беспокоят кошки, Майк?
Он принужденно рассмеялся:
– Вообще-то я люблю кошек. Но у Эммы они какие-то необычные. Слишком уж умными кажутся! И по- моему, я им не нравлюсь.
– Бирманская порода, вот и все, – сказала Руфь, весело похлопывая Майка по плечу, – по крайней мере та, что на заборе. Норов у нее будь здоров!
– Мы зайдем к Эмме? – И Майк направился было по неровной иссохшей земле обратно к дорожке.
– Думаю, как-нибудь в другой раз. – Тони пошел вслед за ним, протягивая жене руку. – Давай сперва зайдем в магазин.
Он помог Руфи перебраться через ограду. Видел бы он в этот момент лицо Майка! Тони был не очень удивлен столь необычному сочетанию муки и радости, охватившему Майка, когда они повернули прочь от дома Лизы.
В магазине Баркера возле кассы стояла та же самая толстая молодая женщина, что и в прошлый раз. Она завтракала, и в ответ на вопрос Майка, можно ли пройти наверх, лишь равнодушно пожала плечами. Ничего не изменилось, разве что теперь в магазинчике было два покупателя. Они бродили среди корзин с дешевой пластиковой посудой и на новых посетителей не обратили никакого внимания. Майк направился к лестнице, но, подойдя к ней, остановился.
– Хочешь пойти первым? – спросил он.
Тони внимательно посмотрел на Майка и кивнул.
– Ты уверен, Тони? – шепотом спросила Руфь.
Муж даже рассердился.
– Я не стал бы делать что-то, что считаю опасным, – сказал он, взглянув на жену, и, сжав ее руку, добавил. – Или чересчур тяжелым для слабого стариковского сердца, если тебя это беспокоит.
Руфь кивнула и улыбнулась. Она взглянула на Тони, который пошел первым, на Майка, и отправилась вслед за ними.
У Майка то и дело захватывало дух, хорошо еще, что Тони идет впереди него. Он как щит!
На втором этаже все остановились и оглядели комнату.
– Это было здесь? – Тони вопросительно посмотрел на Майка.
Тот кивнул:
– Человек на видеокассете стоял как раз на этой лестнице, по которой мы только что поднялись.
– Вот и хорошо.
Тони поставил сумку на пол и вынул из нее белый стихарь. Надел его, как следует завязал пояс. Медленно пройдя по комнате, он уселся на край дорожного сундука лицом к окну. Майк и Руфь остались на лестнице. Тони закрыл глаза. В комнате было очень тихо.
Майк попытался прочесть молитву. Сегодня здесь особенно сильно пахло стиральным порошком. Около стены стоял огромный ящик, в нем лежали коробки с дешевыми моющими средствами. Белая пыль просыпалась на дубовый паркетный пол. Запах порошка казался еще сильнее из-за привычной атмосферы этой комнаты, источаемой покрытыми пылью старыми досками, веками нагреваемыми солнечными лучами, что льются сквозь маленькое окошко. Милая, старая, тихая комната, вполне безобидная...
Майк постепенно расслабился. Прислонившись к стене и глядя на склоненную голову Тони, он слышал собственное дыхание, медленное, спокойное, и его страх проходил.
Совершенно неожиданно его оглушил страшный крик. Майк вздрогнул, в ужасе оглядывая комнату. Руфь не шелохнулась.
Тони обернулся и посмотрел на него.
– Ну как, слышали?
Майк кивнул. Лицо его было бледным как мел.
