было смысла особо утруждаться, к тому же он так ужасно себя чувствует. Он небрежно написал некоторые указания, ксерокопировал карту данной местности и передал ключи. Эмма вышла на улицу.
Она, оказывается, совсем не помнила Маннингтри. Эмма стояла и с наслаждением озиралась вокруг. Городок был красивый, его центральную часть составляли всего лишь главная улица с оживленным движением и парочка других улиц, пересекающих центральную под прямым углом.
Прищурившись, Эмма разглядывала карту города, стоя на углу Черч-стрит. Южная улица шла параллельно на протяжении около пятидесяти ярдов. Фасады старых жилых домов и магазинов были украшены цветущей фуксией, геранью, лобелией и плющом. Эмма прижалась к стене, пропуская проезжавшую мимо машину, и подумала, что ей не помешало бы выпить чашку кофе, прежде чем отправиться смотреть дом. Есть ли поблизости кафе? Эмма выехала из дома, не позавтракав, а путь был настолько долгим, что она ощущала полный упадок сил. Она поймала себя на мысли, что с интересом предвкушает осмотр дома, ключи от которого она крепко сжимала в руке. Все это мероприятие предполагало изрядную эмоциональную перегрузку, и это обеспокоило Эмму.
Она стояла рядом с кафе, расположенным неподалеку от пустого магазина с закрашенными окнами и табличкой «Продается», болтавшейся над входом. Пока она раздумывала, дверь открылась, и из магазина вышел мужчина, что-то резко говоря на ходу и глядя через плечо в темный дверной проем. Он налетел на Эмму, чуть не сбив ее с ног.
– О, простите ради бога! – Он схватил ее за руку, Эмма покачнулась, едва не упав в канаву у обочины, ключи выпали у нее из рук.
– О, черт! Я подниму. Вы не ушиблись? Пойдемте, присядьте на минутку.
Пока Эмма успела осознать, что случилось, незнакомец провел ее в пустой магазин и усадил на стул, покрытый холстом.
– Честное слово, со мной все в порядке. – Она наконец-то отдышалась.
– Вряд ли – взгляните на свои ноги!
Она посмотрела на свои босоножки. Выступающая из-под розовых джинсов лодыжка вспухла и сильно потемнела.
– Ох, это, наверное, не так серьезно, как кажется, я надеюсь. – Она была ошеломлена и несколько смущена участием этого постороннего человека.
Мужчина встал на колени и склонился над ее пострадавшей ногой. Он был примерно ее возраста – тридцати с небольшим, высокий, мускулистый. На нем были голубые джинсы и простая клетчатая рубашка. Темные, коротко подстриженные волосы обрамляли удлиненное и немного печальное лицо.
– Какой же я олух! Никогда не смотрю, когда иду. Колин! Иди сюда, помоги!
Эмме даже и не приходила в голову мысль, что здесь есть кто-то еще. Появился коренастый плотно сбитый мужчина, начинающий седеть, примерно сорока с небольшим лет. Он дружелюбно улыбнулся ей.
– Мой коллега всегда налетает на людей, а мне постоянно приходится в прямом смысле слова ставить их на ноги. – В его голосе прозвучал мелодичный оттенок, типичный для жителей Уэльса. – Давайте я вызову врача, или «скорую помощь», или юриста, или... может, выпьете чашку кофе?
Эмма расхохоталась.
– Остановимся на чашке кофе. Я именно за этим и шла в кафе, когда мы так внезапно налетели друг на друга.
– Господи, какой такт! – Молодой мужчина встал и отряхнул колени. – «Налетели друг на друга»! Да я почти уронил вас в канаву!
– Я вас прощаю. – Эмма растирала ногу. – Более того, я использую ваше сочувствие и жду кофе. А на ноге вовсе не синяк, это просто грязь налипла.
– Грязь... с моих огромных, тяжелых ботинок. – Молодой человек с раскаянием посмотрел на свои ноги. – Эта мерзкая грязная дорога!
– Я принесу кофе, а Марк пока развлечет вас. – Старший мужчина выудил из кармана мелочь. – У нас договоренность с кафе по соседству. Мы приносим свои чашки, а у них, между прочим, есть замечательные домашние пирожки и сдобные булочки с изюмом. – Он подмигнул.
– Вы покупаете этот магазин? – Эмма впервые осмотрелась, когда тот вышел.
Марк покачал головой.
– О нет, ни за что. Я думаю, этот магазин никогда не удастся продать.
В комнате был еще один стул, два больших железных ящика, выглядевших как кофры для телекамеры или фотоаппаратуры, лежала тяжелая катушка кабеля, на полу стояли две большие брезентовые сумки и прожектор на трех ножках. Неровные дубовые доски устилали пол; тяжелые перекладины, которыми были обиты стены и потолок, – все это говорило о том, что дом был старый. В дальнем углу виднелась лестница с широкими ступенями, ведущая наверх. С одной стороны у стены размещался современный прилавок пребезобразного вида. На нем, кроме пары тарелок, двух пустых чашек, ручки, пары тетрадок, измерителя уровня освещенности и папки для бумаг, ничего не было.
– Вы фотографы? – Эмма предприняла попытку немного пошевелить пострадавшей ногой.
– Нет, мы с телевидения, снимаем фильмы. – Марк повернулся, достал из портфеля упаковку «Клинекса» и протянул ее Эмме. – Может, с помощью этих штучек вам будет легче привести себя в порядок? Там, наверху, туалетная комната.
– О да, я хотела бы вымыть руки. – Невольно морщась от боли, Эмма заставила себя встать.
– Вперед. – Марк улыбнулся. Для него сегодняшний день оказался удачным. Красивая женщина, и буквально у его ног.
Эмма оглядела верхнюю комнату с лестничной площадки второго этажа. Она была просторная, пустая, с грязными окнами. Муха билась о стекло, на полу под подоконником валялись дохлые насекомые. Эмму вдруг пробрала дрожь. За исключением неистового жужжания мухи, в комнате царила какая-то странная тишина,
