Вибеке кладет куртку на стул рядом с телефоном, идет в туалет, садится на толчок. Скрючивается, упершись локтями в колени. Бывает же такое, говорит она про себя, и трясет головой, усмехаясь.
Еще какая-то машина сворачивает к зданию управы. Она появляется со стороны Культурного центра. Тоже внедорожник, похожий на тот, что они видели тогда на шоссе. Машина подкатывает к самым воротам и останавливается. Огни гаснут, мотор глохнет. Из машины вылезает мужчина со светлыми кудрявыми волосами и в черной кожаной куртке. Он хлопает дверцей. Но тут же распахивает ее и хлопает еще раз. Стоит, потом поворачивает голову. Прямо на меня пялится, думает Юн. Мужчина уходит. Легко идет, думает Юн, будто на пружинках.
Мужчина исчезает за воротами и растворяется в темноте, среди аттракционов.
Женщина гасит окурок в ящичке для мусора. Он забит пеплом и бычками. Она искоса, почти не поворачивая головы, смотрит на Юна. Глаза б ее на меня не глядели, думает Юн и пальцем проверяет, не моргает ли он часом. Так и есть. Он пытается перестать. Зато в лице у него ничего не дергается.
Она говорит, что, похоже, мама его уже дома. Она утверждает, что чувствует это кожей и уверена, можно сказать, на триста процентов.
– Поехали?
Юну кажется по голосу, что ехать ей неохота.
– Я так дойду, – говорит он. – Здесь близко, я не потеряюсь.
– Точно? – спрашивает она.
Да, говорит он, все в порядке. Вылезает из машины Она защелкивает за ним дверцу, вылезает со своей стороны, толкает дверь.
Несколько секунд все тихо-тихо.
Они выбираются на дорогу, снег скрипит под ногами. Женщина говорит, спасибо за приятный вечер. Она стоит и смотрит ему вслед, чуть склонив голову набок. Потом разворачивается и через пустынную площадь семенит к освещенным воротам, в которых исчез мужчина. В одной руке она сжимает белый парик. Длинные белые лохмы метут снег. Наконец она скрывается за вагончиком.
Он вколачивает шаги в снег, и от этого получается страшный грохот, даже рождается эхо, а когда он останавливается, тишина еще звонче. Наверно, это холод так действует на звуки, думает Юн. И если б холод еще усилить, то звуками можно было бы разорвать земной шар.
Он выбирает тропинку, протоптанную между управой и магазином. Он играет, как будто он только что попал на эту планету. Все-все земляне погибли От излучения. Он торопливо проскакивает мимо домов и вприпрыжку бежит вниз, к дороге. Очень мерзнут кончики ушей Видно, он где-то позабыл шапку, из дому он уходил в ней. Он закрывает уши руками, греет. Он запрещает себе смотреть на лес, на деревья, когда он один – за ними вечно кто-то прячется.
Вибеке заходит в спальню, ощупью включает будильник. На время не смотрит. Если она узнает, как мало часов осталось для сна, она станет думать об этом и вовсе не заснет. Потом снова ставит будильник на пол. Штора опущена, она провисела так весь день. Она раздевается с закрытыми глазами и воображает, что уже спит. Откидывает одеяло, укладывается на спину, потом укутывает себя одеялом, подтыкает его под ноги. Теперь дыхание, дышим глубоко и медленно, как учили на курсах, куда они ходили на предыдущей работе. Надо заставить себя полностью расслабиться. Начинаешь с больших пальцев ног и движешься вверх, член за членом. Добравшись до головы, она чувствует, что засыпает, ей снятся карие глаза инженера из технического совета.
Юн дошел до дома девочки. Он смотрит на окно второго этажа, наверно, это та комната, куда он заглянул по ошибке. Занавески не задернуты, но окно темное. Значит, и лампа над кроватью тоже погашена, понимает Юн. Но еще раз поднимает глаза на окно: нет, никто не стоит, не высматривает его.
Рядом с домом с той стороны дороги есть тропинка в лес. Метров так через сто выходишь к горке, на которую проведен свет. Малыши учатся там стоять на лыжах и изображают асов. Юн был там однажды с парнем из класса, который без спросу прихватил с собой снегокат. Их собралось человек десять, они классно разогнались и классно летели, пока не воткнулись, то есть не врезались, в дерево. Все повалились, снег залепил лицо и шею, набился под куртку. А вдруг там кто-нибудь есть? Сверну на первую же дорожку и схожу посмотрю, решает Юн. Если я это сделаю, мама будет дома, когда я вернусь.
Мороз шпарит уши и лоб. Юн стоит высоко на гряде, которая тянется за домами, и всматривается в лес. На горке светит прожектор. Вроде какие-то голоса слышны, но никого не видно.
Снег под прожектором желтый и коричневый, с черными ямами теней. На вид ничего опасного. Лес тихий. Вот если я дойду до света, думает Юн, то, значит, я победил, потому что я сделал то, чего не могу.
Он высматривает проплешины между следами лыж и ног, чтобы наступать только туда, где не ступал никто. Он дышит по системе, старается пыхтеть как паровоз.
Поднимает глаза. Только полпути. Наверно, до вершины дальше, чем он думал. Больше он не станет смотреть наверх, пока не перевалит горку.
Последний кусок подъема крутой, но он не хочет оглядываться, пока не одолеет вершину. Ноги отмерзают. Под куртку забирается ветер. Старую можно было затянуть шнурком, а эту нельзя.
Наверху он поворачивается и смотрит на поселок. Уличные фонари очерчивают большой светящийся круг. Но он где-то далеко-далеко. Даже странно, что он здесь живет, все кажется незнакомым. Огненный круг на другой планете. Он хочет домой. Он измерзся. Мороз обжигает, Юн уже не чувствует ни лица, ни ног, ни рук. Он хочет домой прямо сейчас. Вот бы так: моргнул и дома. А вдруг он заблудится, вдруг не найдет дороги? Здесь, на вершине горы, в море света его видно любому. Подвижная темная точка. Только не оборачиваться. С той стороны гряды тропинка спускается в лес, а потом уходит в горы. Если он обернется, все, его утащат в лес и он никогда не найдет дорогу назад.
Он осторожно спускается с горы, чтоб не поскользнуться на льду. Он не оборачивается. Идет медленно. Главное – не показывать, что боишься. Стоит им увидеть твой страх, сразу набросятся. Хорошо еще, им в темноте не видно, что он моргает. Он гудит паровозом про себя. Быстрые, ровные гудки. Вдруг он писается, моча течет по ногам, но он шагает как ни в чем не бывало, чтоб они не заметили.
Спуск почти кончился. Чтоб уже очутиться в безопасности на ровной дороге, Юн пускается бегом. Ноги не желают двигаться быстро, одна попадает в глубокую лунку, и он валится животом вперед. Как будто кто-то вцепился ему в ноги! Он что есть мочи рвется вперед, раздирает пальцами снег. Поднимается и вываливается на дорогу. Потом падает еще раз, но это уже не страшно, он в безопасности.
Он встает и бредет в сторону дома. Поворачивает и сразу все видит. Машины нет. Он останавливается. Он не знает, что делать. Она действительно попала в аварию. И умерла там же на дороге. Его сдадут в детский дом. Он пытается представить себе, что это такое.
Полночь уже точно пробила, думает он. Сегодня у меня день рождения, думает он. Мне девять лет.
Авария по пути домой из города. Это его вина.
Если б не его день рождения, все было бы иначе. Он дает себе слово, что, если все вдруг обойдется, у него никогда больше не будет дней рождения. Не нужно подарков. Он научится не моргать, натренируется задерживать дыхание.
У дома он сворачивает с дороги и бредет к двери.
Ручка покрыта инеем, ему хочется прижаться к ней языком. Он прикидывает, как все будет: кровь, лохмушки кожи. В школе будут его жалеть. Ладно, ну его. Он задерживает дыхание и вслушивается: не едет ли машина Вибеке? Ведь она может появиться, вдруг просто задержалась, что-то стряслось.
Ничего не слышно, даже на шоссе. Зато жутко ломит от холода пальцы, ноги, попу, руки. Но теперь он больше не замечает этого. Он пинает холмик снега, который сам и притоптал, но на удар уже не[хватает сил – только откатывается в сторону пара комков. Он берет один в руку. Теплый. Он состругивает передними зубами немного льда, жует его.
Садится. Он так устал, как будто сутки рубился в баскет, и руки и ноги болтаются как пудовые гири. Вдруг она скоро вернется. Он прижимается ухом к земле и вслушивается, ее автомобиль он услышит с огромного расстояния.
Он зажмуривается. Перед глазами встает машина. Небитая, целая. Он видит, как уминают снег шины.
Колеса катятся по снегу, по рельсам. Это поезд, догадывается он, по поселковой дороге ходит поезд с
