Мы оба погружены в молчание. Оно неотвязно давит на нас. На этот раз мы уже не отступим.
Предстоит тяжелая ночь!
Место неудобное и ненадежное. Ветер сметает снег со склона, и он собирается у нашей палатки… Только бы не было слишком большой нагрузки на крышу!
Забитые в известняк крючья, воткнутые в снег ледорубы имеют, пожалуй, только моральное значение. В отношении безопасности мы не питаем особых иллюзий… В глубине души мы оба сильно опасаемся, что край площадки обрушится, увлекая палатку в бездну.
Сознание затуманено. С трудом могу сосредоточить на чем-либо свое внимание. Ничто меня не интересует. Разговор не клеится. С большим напряжением воли после взаимного подбадривания и встряхивания нам удается согреть немного чаю. С чисто воинской дисциплиной мы проглатываем обязательные порошки. Ничто не лезет в рот.
Последняя ночь перед штурмом!
Внезапно поднимается яростный ветер, нейлоновые полотнища оглушительно хлопают. Того и гляди палатка будет сорвана. С каждым порывом ветра хватаемся за стойки, как утопающий за соломинку. Начинается снегопад. Буря стонет и воет непрерывно. Мрачная обстановка действует на нервы.
Каждое движение требует огромного усилия воли.
О том, чтобы раздеться, не может быть и речь. Сняв ботинки, мы прячем их в спальные мешки и спешим залезть сами. Вот когда мы можем благословить Пьера Аллена! Наши мысли обращаются к верному другу, подготовившему для нас такое чудесное снаряжение.
– Проклятие! Что за ветер!
Ляшеналь устраивается у внешнего края палатки, я же прижимаюсь к склону. Обоим несладко: Ляшеналю ежеминутно кажется, что он свалится в пропасть. Мне же угрожает удушье под массой снега, непрестанно накапливающегося на палатке.
– К счастью, нейлон эластичен, – говорю я Ляшеналю, – иначе палатка разорвалась бы. Черт побери! Мой аппарат! Я забыл спрятать его в спальный мешок!
Протягиваю руку, ощупью нахожу драгоценный аппарат и кладу его на самое дно мешка, рядом с ботинками.
Какая кошмарная ночь!
Ляшеналь все больше сползает наружу, я все больше задыхаюсь. Мы с нетерпением считаем оставшиеся часы. Положение становится угрожающим: дышать больше нечем. Масса снега меня буквально раздавливает. Прижимаю руку к груди, как боксер в боевой стойке. Теперь я могу дышать.
Дикое завывание ветра рвет уши. Каждый порыв сопровождается оглушительным свистом. Обе стойки угрожающе гнутся. С силой отчаяния мы стараемся их удержать. Непонятно, как еще держится палатка. Самые худшие биваки не идут ни в какое сравнение с этой неравной, изнуряющей борьбой.
Мы совершенно отупели от крайней усталости, но буря не дает нам уснуть.
Сомневаясь в успехе нашей попытки, Ребюффа и Террай продолжают спуск к лагерю II. Там они встречают Кузи и Шаца, которые сообщают им последние новости. Ребюффа и Террай смертельно устали. Панзи и Айла, вероятно, тоже, так как на весь день исчезают в палатке шерпов. Кузи и Шац, напротив, чувствуют себя великолепно и очень рады возможности вновь пойти в одной связке.
На следующий день ранним утром они покидают лагерь II. Как было решено, их связка следует за нами с интервалом в один переход.
Террай понемногу приходит в себя. Он чувствует, что приближается решающая атака, и с обычной тщательностью готовится к выходу. Ребюффа что-то пишет.
После обеда начинает падать снежная крупа.
– Привет всем!
Белое привидение, проникающее в палатку, оказывается Ишаком!
– Остальные идут за мной. Входят Нуаель и Удо. С обычной
бесцеремонностью людей, залезающих с холода в палатку, они тут же начинают отряхиваться от снега. Время – 17 часов 30 минут.
– Как, – удивляется Ишак, – это вы?! Мы ожидали увидеть Кузи и Шаца.
– Да! Это всего лишь мы! Террай объясняет, что накануне им пришлось вернуться, не установив лагеря V, так как Ребюффа почти обморозил ноги.
– Мы снова выйдем завтра утром, – добавляет он.
Снаружи крупа сменилась снегом. Удо не терпится испытать действие кислорода. Используя свой авторитет, он заставляет нашего офицера связи прогуливаться в маске. Лицо Нуаеля превращается в звериное рыло, соединенное гибким шлангом с дюралевым баллоном. Точь-в-точь первый человек на Луне! Бедный Нуаель в своей невероятной шляпе, надвинутой на нос и уши, производит неотразимое комичное впечатление, которое не хочет оценить лишь он один.
После испытаний все собираются в палатке. Ишак, пользуясь магнием, делает несколько снимков.
– Знаешь, я хочу побить высотный рекорд применения магния!
Действительно, лагерь расположен на высоте 6000 метров, и весьма вероятно, что в гималайских экспедициях такие съемки производились не так уж часто.
После ужина небо проясняется. Появляются звезды. Большой Барьер укутан в белое покрывало, освещенное луной.
Последняя радиосводка очень тревожна: муссон уже достиг северной части Бенгалии, и, кроме того,
