Зрелище действовало на нервы, и я поскорее вернулась на кухню за новой порцией тарелок. За завтраком разговор шел примерно так:
– Алекс, не хотите ли вафель? – спрашивала мать.
– Да, спасибо.
Мать подавала ему блюдо с вафлями.
– Алекс, а с чем вы будете кушать вафли? У нас есть взбитое масло, сироп, орехи, свежие фрукты…
– Хм-м-м, пожалуй, с сиропом и орехами.
– Саманта, ты к орехам ближе всех, передай Алексу сироп и орехи.
– Пожалуйста.
Мать и тетка неотрывно следили за каждым движением Марка, поливавшего вафли сиропом и посыпавшего орехами. Так, этот пункт выполнен, вафли забыты. Мы с дядей Верном – тоже.
– Алекс, у нас есть колбаса и ветчина. Чего вам больше хочется? Или желаете и того и другого?
– Если позволите, ветчины.
– Берн, передай Алексу ветчину.
Снова пристальное внимание. Наконец, когда все желания Алекса были удовлетворены, остальным дозволили приняться за еду.
– Алекс, как вам нравятся вафли?
– Очень вкусно, миссис Стоун.
– Тереза.
– Очень вкусно, Тереза.
– Не пересушены?
– Нет-нет, в самый раз.
– Уверены? Мне нетрудно пойти на кухню и приготовить вам другие.
– Мама, он же сказал: вафли вкусные.
– А в середине не клейкие?
– Ничуть. Вафли превосходны, Тереза. Позвольте заметить, очень приятно встретить человека, так заботящегося о вкусах и чувствах других.
Браво, Алекс!
– Что вы, что вы, спасибо, Алекс. Разрешите мне, в свою очередь, сказать вам, как приятно встретить представителя вашего поколения, ценящего внимательное отношение.
Великолепно, мама. В самую точку.
– Да, – встряла тетка. – Сейчас очень редко можно встретить человека вашего возраста, умеющего по достоинству оценить подобные проявления чувств. Большинство молодых считают хорошие манеры и предупредительность пережитками прошлого.
Положив вилку, Марк посмотрел сперва на тетку, а затем на мать.
– По мне, так «атрибут прошлого»– высочайший комплимент, – сказал он. – Некоторые старомодные идеи помогли нашей стране пережить Великую депрессию и выиграть мелочь, названную впоследствии Второй мировой войной.
Мать прижала ладонь к груди, не находя слов от волнения. Потрясенная тетка застыла, не донеся до рта вилку с ломтиком колбасы. Если бы в тот момент в гостиную заглянул Сын Божий, ему пришлось бы самому брать себе вафли.
– Моя тетя, – продолжал Марк, – растившая меня после гибели родителей, часто повторяла: «Единственный способ набраться ума смолоду – уважать мудрость старших». Я никогда не забывал ее слов.
– Прекрасно сказано, – подтвердила мать.
– Она была удивительной женщиной.
– В этом невозможно усомниться, – сказала тетя Марни дрожащим от волнения голосом.
– Можно мне еще ветчины? – попросила я.
– Не сочтите бестактностью мой вопрос, Алекс… Когда умерла ваша тетя? – спросила мать.
– Восемь лет назад, за месяц до того, как я закончил стоматологический факультет.
– Подумать только, она так и не увидела вас с университетским дипломом, – горестно покачала головой тетка.
– Прошу прощения, мама, не могла бы ты передать ветчину? – снова попросила я.
– Она, должно быть, очень гордилась вами, – продолжала мать, сидевшая напротив блюда с ветчиной.
– Надеюсь. Каждый день я стараюсь прожить так, чтобы тетка могла мной гордиться. Не всегда это удается, но иначе я поступать не могу.
