Дальнейший ход событий показал, что реализовать задуманное на практике удалось далеко не во всем. В течение 20-х годов партийно-государственное руководство страны вновь и вновь наделяло ГПУ — ОГПУ дополнительными полномочиями, расширяло круг решаемых им задач. Привычка к управлению с использованием репрессивных мер оказалась достаточно устойчивой.
2. Высший орган государственной власти в лице ВЦИКа, основываясь на решениях Политбюро ЦК РКП (б), утвердил Положение о ГПУ, а в его развитие — соответствующие Положения об особых и транспортных отделах, выделив таким образом ключевые подразделения органов госбезопасности. В основе такого выделения — сферы применения их усилий (Вооруженные силы и транспортная система страны соответственно).
Кроме того, особые отделы отвечали за борьбу со шпионажем и политическую охрану границ, чего не делали другие органы госбезопасности.
3. Вместе с тем Коллегия ГПУ, при личном участии Ф.Дзержинского, в мае 1922 г. приняла решение резко изменить задачи особых отделов, даже не получив формального одобрения законодателя (ВЦИК). В результате выделения из особых отделов линии контрразведки и борьбы с контрреволюционными проявлениями, особые отделы превратились, по сути, в военно-милицейские структуры, занятые борьбой с хозяйственными преступлениями и разного рода недостатками в войсках. Одновременно они лишались права арестов и ведения предварительного следствия.
4. Перепрофилирование особых отделов, ограничение их деятельности лишь рамками воинских частей и учреждений с неизбежностью вело к расширению и углублению конфликтного взаимодействия с командованием, политорганами, военной прокуратурой и трибуналами. Одной из организационных мер, направленных на устранение возникающих противоречий, явилось создание по инициативе Политуправления РВСР постоянно действующих политических совещаний. В них участвовали представители военной прокуратуры, трибуналов, аппаратов.
5. Принятие Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов, создание военной прокуратуры, активизация надзора за дознанием, а позднее следствием в особых органах ГПУ способствовало укреплению законности в деятельности последних. Однако «генетическая» память времен Гражданской войны, когда особые отделы функционировали во многом бесконтрольно, применяя методы подавления и репрессий, вплоть до применения высшей меры наказания, сказывалась на взаимоотношениях чекистов с надзирающими структурами. Даже Ф. Дзержинский, не говоря уже о его подчиненных из особых отделов, воспринимал прокурорский надзор как ненужную процедуру. Особенно характерным было такое положение для первой половины 20-х годов. Далее просматривается процесс обоюдного стремления к урегулированию вопросов взаимодействия в правоприменительной практике.
При этом следует отметить, что в основе многих конфликтных ситуаций лежали достаточно расплывчатые определения многих преступлений, включая и контрреволюционные, подчас противоречивые решения высших партийно-государственных органов, слабая правовая подготовка как сотрудников особых отделов, так и части прокурорских работников.
В целом имела место не борьба за законность (пусть и революционную), не защита интересов отдельных военнослужащих, попавших в сферу деятельности органов госбезопасности, а, скорее, межведомственная борьба, стремление расширить и углубить свое влияние за счет других государственных органов.
6. В послевоенный период, когда не стало для Красной армии и Флота реально действующего противника, когда усилилось влияние на Вооруженные силы процессов, происходивших «вне стен казарм», прежде всего внутрипартийной борьбы, «крестьянских настроений» (нажим на село в ходе хлебозаготовок, а потом и коллективизации), партийно-государственное руководство с всевозрастающей настойчивостью использовало особые отделы и другие органы ГПУ — ОГПУ как инструмент контроля за военными. Главное, чего боялись «верхи», — это ситуации, когда Красная армия могла бы из объекта управления превратиться в самостоятельный субъект политического действия и стала бы диктовать свою волю при решении важнейших вопросов. Поэтому, если предельно кратко определить правовое положение и статус органов госбезопасности в войсках, то можно утверждать, что они являлись по сути своей одним из аппаратов контроля за армией и флотом со стороны правящей большевистской партии в лице ее ЦК, Политбюро, а с начала 30-х годов — фактически лично И. Сталина. Руководство ГПУ — ОГПУ лишь транслировало установки высших партийных органов, дополняя и детализируя их, но без права корректировки.
§ 3. Совершенствование системы органов ВЧК — ОГПУ, занятых в сфере обеспечения безопасности войск
К концу Гражданской войны особые отделы подошли достаточно мощной, разветвленной, но строго централизованной системой, способной решать самостоятельно практически любые задачи, стоящие перед ВЧК в целом.
Согласно данным организационного отчета ВЧК, подготовленного и изданного в декабре 1921 г., особые отделы имелись во всех дивизиях, армиях и фронтах, в созданных к тому времени военных округах, в подавляющем большинстве Губернских чрезвычайных комиссий[338] .
Единство и жесткая вертикальная подчиненность устанавливались непросто и заняли практически весь 1920 г. Поворотным пунктом на пути к такой системе явился Первый Всероссийский съезд особых отделов фронтов и армий, проходивший в Москве в конце декабря 1919 г.
Решения съезда в декабре 1919 — январе 1920 гг. были реализованы в виде приказов, инструкций, циркулярных писем и типовых штатных расписаний. Всего на местах получили из центра 14 руководящих документов, которые в совокупности составили единую правовую базу, обеспечивающую организацию и функционирование чекистских аппаратов в войсках.
Наиболее важной являлась «Инструкция Особого отдела ВЧК особым отделам фронтов и армий»[339]. В ней четко были прописаны стоящие перед отделами задачи: борьба с контрреволюцией в войсках и учреждениях Красной армии; раскрытие, предупреждение и пресечение работы шпионских организаций как осведомительного, так и вредительского характера; организация закордонной агентуры по выявлению контрреволюционных организаций, засылающих шпионов на территорию Советской Республики и пр.[340]
Большая часть Инструкции посвящалась организационным вопросам. Для нашего исследования принципиально важным является пятый параграф. В нем сказано: «Особотделы представляют собой военную организацию с централизованным управлением, во всех отношениях непосредственно подчиненную ВЧК, а в оперативном отношении Реввоенсовету Республики в пределах даваемых им заданий и контроля за выполнением последних»[341].
Систему особых отделов составляли: ОО ВЧК, соответствующие отделы фронтов, армий, особые отделения и пункты, а также особотделы губернских ЧК.
Раздел четвертый Инструкции был абсолютно новаторским: в нем впервые были зафиксированы права Особого отдела ВЧК и его начальника. ОО ВЧК, согласно Инструкции, мог самостоятельно организовывать фронтовые, армейские и губернские аппараты, определять. районы их деятельности, руководить работой, ревизовать и инспектировать их деятельность, назначать и увольнять руководителей всех рангов и рядовой состав, распределять отпущенные ВЧК кредиты.
Относительно начальника Особого отдела указывалось, что он назначается ВЧК по согласованию с РВСР. В его обязанности входило утверждение инструкций по всем оперативным и административно- организационным вопросам, а также сметных предложений и финансовых отчетов[342].
Подводя итоги работы съезда в сфере организационного строительства, можно констатировать следующее.
1. Было закреплено положение о том, что особые отделы являются централизованной системой, руководимой из единого центра.
2. Контрразведывательная функция перешла целиком в органы государственной безопасности — в
