защиту, – обрушился Холл на Бетаб, – таких ситуаций бы не возникало.
– Мы почти безоружны, – осторожно отозвалась та. – И потом грузовой корабль не такой маневренный, как корвет. – Она сверкнула глазами на изображение Холла. – На сей раз нам повезло.
Питер охотно кивнул.
– Да, – согласился он. – Вам повезло.
Холл постучал костяшками пальцев по столу, сжал губы и одарил коллегу по Космическому Отряду огненным взором. Но все это длилось лишь мгновение, а затем он шумно выдохнул.
– Да, – сказал капитан сторожевого корвета. – Вам повезло. Я склонен согласиться с тем, что это было всего случайное стечение обстоятельств, приведшее к удовлетворительному результату. – Он позволил себе тень улыбки. – Хорошо бы все несчастные случаи получали столь счастливую развязку. Удачного вам дня, капитан, коммандер. – И он исчез.
– Вы свободны, – проинформировала Редера Бетаб. – И примите мою искреннюю благодарность. – Ямочки на бледных щеках служили единственным намеком на ее подлинные чувства; очень было похоже, будто она пытается сдержать улыбку, но ей это не совсем удается. – В дальнейшем постарайтесь держаться подальше от беды.
Питер встал и отдал ей честь, стараясь вложить в этот жест все то уважение, которое он испытывал к капитану «Африки» и ее команде. Бетаб страшно устала; все они страшно устали, а конца их трудам не предвиделось. В один прекрасный день она может совсем до ручки дойти, и тогда ее удача закончится.
– Я напишу об этом рапорт, капитан, – пообещал Питер. – Сам по себе он вряд ли чем-то поможет, но если начальство услышит о ситуации с конвоями из самых разных источников, это в конце концов может его пробудить.
Бетаб слегка улыбнулась и протянула ему левую руку. Редер удивился силе ее рукопожатия. Еще его очень порадовало, что она помнит, какую руку ему подавать.
– Была бы очень признательна вам, коммандер. Я склонна думать, что каждая крупица доброй воли всегда идет на пользу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
База «Онтарио» висела над Антаресом-Один точно гигантский паук. Безусловно, паук весьма необычный, со слишком многими лапками и ярко сияющими глазами, но тем не менее с такого расстояния сравнение вполне подходило. К стыковочным трубам округлой станции суда притыкались лишь по ее правому и левому борту. Носовые и кормовые отсеки были закрыты из-за уменьшения транспортных потоков в связи с нехваткой горючего. Большинство судов в доке были военными: собственно военные корабли, топливные транспорты и суда флотского пополнения. Судя по всему, львиная доля оставшихся находилась в реквизите Космического Отряда для конвоев, которые поддерживали перемещение жизненно важных грузов. Формы здесь были самые разнообразные; молотки с двумя головками, наиболее обычные для военных кораблей, предназначенных для работы в условиях вакуума, любопытные наборы шаров, коробок и всяких сочлененных штуковин, характерные для торговцев, а также тонкие ножевые лезвия, подразумевавшие приземление на поверхность планеты.
Что по-настоящему тревожило, так это количество поставленных на консервацию грузовых кораблей, что дрейфовали на парковочных орбитах вокруг Антареса-Один, начиная с тех, что были достаточно близко, чтобы их разглядеть, и кончая более далекими, которые представлялись лишь плывущими точками света. Несмотря на все военные успехи Содружества, ситуация с горючим становилась все более скверной. Война уже превратилась в настоящую гонку. Либо содруги сумеют наконец подчинить себе мокаков, либо они могут побеждать в каждом сражении, но все равно проигрывать войну. Несмотря на это, в доках судостроительного завода виднелось несколько силуэтов строящихся военных кораблей.
«Боже мой, как же я счастлив буду наконец с этой „Африки“ убраться», – думал Питер, наблюдая за тем, как база «Онтарио» все растет и растет на экране в кают-компании. Не то чтобы «Африка» была так уж плоха, особенно для «купца», да и команда теперь держалась с ним достаточно дружелюбно. Но все-таки это не было судно Космического Отряда. Питер просто до боли жаждал вернуться на борт военного корабля. Руки его сами собой тасовали потрепанную колоду карт, раскладывая бесконечные пасьянсы. Впрочем, такое занятие было неплохой трудотерапией для его протеза. Он уже развил с ним куда большую сноровку. «Такое ощущение, – подумал Питер, – что я не три недели, а три года сюда полз».
Новость о том, что он лишился всех своих денежных ордеров, в считанные часы сделала его самым популярным человеком на корабле. Или, по крайней мере, самой популярной мишенью для того, что у команды «Африки» за остроты сходило.
– Эй, приятель, могу поспорить, что те пираты сейчас себе пивко за твои денежки покупают.
– Не-е, эти денежки еще там. Мы их на обратном пути подберем и сами себе пивка купим.
– Ха! Пивка! Шампанского и славных бифштексов! – Дальше они принимались добавлять к списку своих желаний всякую всячину – устриц, ананасы, виагру, педальных коней, пудру для мозгов и тому подобное. В конце концов набралось столько, что этим можно было два грузовых корабля доверху затарить.
А потом прошел слух, что капитан Бетаб заподозрила диверсию и теперь проверяет грейферный механизм. После этого Редер удостоился массы одобрительных хлопков по спине, ему то и дело заговорщически ухмылялись и подмигивали. Впрочем, несколько человек по-прежнему косо на него смотрели. Потому, наверное, что он рискнул их задницами, с ними предварительно не проконсультировавшись. А еще скорее – потому что за нарушение приказа их корабль могли оштрафовать. В сожалению, в числе тех, кто остался к нему враждебен, оказалась та статуя из индийского храма в своей неизменной бандане; а он было размечтался… «И между прочим, – думал Питер, – хоть я и рвусь на борт „Непобедимого“, а малость портовых развлечений мне бы тоже не помешала».
Немигающим взором он смотрел на экран. К станции и к своему новому месту назначения Редер стремился с такой страстью, какой он сам от себя не ожидал. Тогда он нахмурился и заставил себя опустить взгляд в кофейную чашку. Помешал кофе, глотнул. «Как славно хоть чем-то заняться», – угрюмо подумал он.
В родне Питера преимущественная ирландская кровь была перемешана с шотландской. Так что периодическую тягу к печальным раздумьям он склонен был объяснять тяжелым кельтским наследием. Даже учитывая то, что обеспечившие его фамилией немцы тоже слабаками по части меланхолии не считались.
Единственным верным средством от печальных раздумий была тяжелая работа. «Которая меня как пить дать на борту „Непобедимого“ ожидает, – удовлетворенно подумал Питер. – Новехонький корабль, только
