появится возможность показать, из чего мои люди сделаны». Причем завтрашнее занятие должно было стать куда более важным. В конце концов, лазерные пушки и ракеты были на «Непобедимом» всего лишь резервом; его главную боевую силу составляли «спиды».
Хотя в ведомстве Редера не все было гладко. Смерть Окакуры и гневные тирады Синтии уже привели его подчиненных на грань коллективного нервного срыва. Они становились нервозными и угрюмыми, когда она оказывалась поблизости, и нервозными и склонными к самому черному юмору, когда ее поблизости не наблюдалось.
К чести лейтенанта Роббинс, она казалась по-настоящему озабочена решением множества стоящих перед их отделом проблем, а не только бесцеремонные указания раздавала. Однако благие намерения не слишком успешно смягчали негативный эффект от ее постоянного критиканства. Правила хорошего тона в бортинженерном отделе то и дело отправлялись ко всем чертям, а ведь там работала десятая часть всей команды «Непобедимого»; причем, не считая пилотов, пожалуй, самая важная часть.
В первую свою рабочую неделю Редер сделал акцент на запоминании имен, лиц и функций своих подчиненных – к смущению и замешательству своего заместителя.
– Неужели вы со всеми этими людьми служили? – спросила Роббинс, когда он поприветствовал уже четвертого человека из тех, кого она пока еще лично ему не представляла.
– Нет, не служил, – с неодобрительным смешком отозвался Редер. – Я просто их личные дела просмотрел.
– Вы их имена запомнили? – воскликнула она, изумленная не меньше, чем если бы Редер ей сказал, что он их мысли читает.
Вспоминая об этом, Редер покачал головой. «Надо же, – подумал он. – Эта девушка все детали „спида“ назубок знает. И в то же самое время из всех тех людей, которые с ней работают, она способна лишь к трем-четырем по имени обратиться». Насколько он мог судить, для Синтии Роббинс все члены команды представляли собой взаимозаменяемые детали, и каждый из них был не индивидуальнее фунта мелких гвоздей. «И не одушевленнее», – со вздохом добавил Питер.
Впрочем, как ему казалось, прогресс уже намечался. Со времени его прибытия мораль в коллективе заметно поднялась, и даже сама Синтия в целом стала менее ворчливой и замкнутой. Редер также заставил своих людей перебрать целую гору забракованных деталей и починить все, что только было возможно. Удручающе ничтожное число, если учитывать нынешнее состояние бюджета его отдела. Треснутые и загадочным образом покореженные компоненты стали главной проблемой, учитывая то, что многие подобные дефекты были практически незаметны.
«Еще одна причина уважать талант лейтенанта Роббинс, – подумал Редер. – Или сомневаться в ее честности, если так больше нравится». Но что ему больше нравится, он пока для себя выбрать не мог.
«Так или иначе, – решил Питер, выключая монитор, – эскадрилья готова как никогда. Все „спиды“ проверены и перепроверены, все люди вымуштрованы так, что будьте-нате. Конечно, всегда нужно ждать неожиданности, – подумал он, стуча по деревянному брусочку, который он на счастье держал у себя на столе, – но все возможное мы точно сделали».
Успех сегодняшнего занятия превзойти было сложно, особенно учитывая то, что они шли следом. «Но я уверен, – подумал Редер, – мы тут кое-кого удивим. Мы их всех переплюнем и обштопаем».
Первый рабочий рейс «Непобедимого» был легкой прогулкой для Редера и его людей только до этого момента. С тревогой ожидавшийся приказ капитана о вылете эскадрильи был наконец дан, и полетная палуба так ощутимо оживилась, что, глядя на нее сверху, при желании там можно было различить гигантскую улыбающуюся физиономию. Мужчины и женщины на полном ходу сновали туда-сюда, создавая красочное смешение отшлифованной точности с полным хаосом, причем все вели себя так, словно были на палубе в одиночестве. И все же невесть каким чудом столкновений не происходило. Каждый благополучно добирался до нужного места и выполнял свою задачу, после чего двигался выполнять следующую, представляясь при этом в чем-то больше обычного человека. Тележки и краны вовсю рокотали, а в воздухе висел слабый запах озона и вакуумной замазки.
Тем не менее «спиды» были заправлены не за рекордно короткий срок, с неудовольствием заметил Редер, наблюдая за балетными прыжками членов команды, пока те закрепляли крепежные детали и шланги. Впрочем, вся работа была проделана более чем компетентно, пусть даже не так стремительно, как бы ему хотелось, и за нее определенно не было стыдно. Однако радовать этим известием ответственного за нее старшину Редер не собирался. В конце концов, учения для того и существовали, чтобы прогнать команду по всем этапам, а затем сопоставить реальные результаты с ожиданиями.
«И если честно, – с радостью подытожил Редер, – то мои ожидания оказались заниженными. У меня здесь чертовски классный народ подобрался». Но в следующий раз этот чертовски классный народ мог и обязан был справиться еще лучше.
Редер сидел у себя в каюте и надзирал за полетной палубой. Наблюдая за мониторами, прислушиваясь и временами выдавая советы, он с каждой минутой становился все более доволен собой. Это продолжалось до тех пор, пока на одном из мониторов перед ним с торжественным заявлением не возник командир эскадрильи.
– Редер, она опять за свое.
– Иду, – откликнулся Питер.
Не было нужды спрашивать, кто такая «она». Через несколько минут, приблизившись к оку этой сравнительно небольшой бури, он услышал, как Роббинс ревет:
– Моя аппаратура откалибрована!
«Роббинс, кричать на офицера?» – в отчаянии подумал Питер.
– Что случилось? – спокойно спросил он затем.
Три красные физиономии и черное лицо ар-Рашида разом повернулись к нему. На всех в разной форме выражалась мольба.
– Ваш заместитель упорно Гивенсу летать не дает, – прорычал командир эскадрильи Шелдон. – И уверяю вас, никакой особой поломки тут нет. Просто у нее на мониторе какой-то подозрительный «пик» выскочил.
– Если спросите меня, коммандер, то этот пик у нее в голове выскочил. Потому что там и впрямь ситуация пиковая. Просто она по какой-то причине меня не любит. – Гивенс перевел огненный взор с Редера
