друга. Помните, мы о нем говорили…
— Мадам, — ответил Моревер, — моему другу уже заплачено. И пятьдесят тысяч ливров, которые Ваше Величество соблаговолили мне пожаловать…
— Они ваши — считайте эти деньги возмещением за необоснованные подозрения в ваш адрес, — и Екатерина обворожительно улыбнулась. — Кроме того, это благодарность за сообщенные вами сведения. Кстати, мне известно, что не без вашей помощи были арестованы два еретика. Между прочим, что с ними стало?
— Одного из них я освободил.
На лице королевы промелькнуло удивление и раздражение.
— Я спас от разъяренной толпы и освободил, — продолжал Моревер, — важную персону… Мне показалось, что Ваше Величество относится к нему с некоторым уважением… Этого гугенота зовут граф де Марильяк.
Королева оставалась совершенно спокойна, она улыбалась, делая вид, что услышанное ее совершенно не волнует. Но Моревер ужаснулся бы, поняв, что творится в душе Екатерины. Она заметила равнодушным тоном:
— Вы правильно поступили, отпустив Марильяка. Он один из моих друзей. А что с другим?
— С другим… Позвольте, Ваше Величество, напомнить вам о данном мне обещании.
— О каком обещании? — удивленно произнесла королева.
— Мадам, вы видите шрам на моем лице… я должен беспощадно отомстить за нанесенное оскорбление.
— Да, конечно, удар хлыстом… — вспомнила Екатерина.
— Да, мадам! Удар хлыстом… И около монастыря я захватил того, кто оскорбил и ударил меня!
— Шевалье де Пардальян…
— Именно он, Ваше Величество!
«Да этому Мореверу цены нет!» — подумала королева.
— Осмелюсь напомнить Вашему Величеству, что вы обещали отдать мне этого человека и позволили делать с ним все, что я захочу.
— Где же он? — спросила королева.
— Заперт в одной из келий монастыря.
— Куда вы хотите его поместить?
— В Бастилию… если Ваше Величество подпишет приказ.
— И что вы намерены делать с обоими Пардальянами?
— Как это «с обоими»?
— Ну да! Ведь отец, этот старый проходимец, уже сидит в тюрьме Тампль. Его захватили во дворце маршала де Данвиля. У маршала к нему свои счеты, уж не знаю почему, и он попросил меня подписать приказ о том, чтобы старого бродягу подвергли пыткам. Маршал хочет лично присутствовать на допросе. Но вообще-то это дело серьезное: ведь никакого суда не было. Признаюсь, Данвиль меня удивил — решил вдруг заняться не своим делом… Может, этому Пардальяну известны какие-то важные секреты?
— Ваше Величество, только прикажите, и я сумею вырвать у него любой секрет!
— Но у меня-то нет никаких причин ненавидеть Пардальяна-старшего; это у вас на него зуб.
— Но ведь его сын оскорбил вас в Лувре.
— Думаю, он сделал это неумышленно. Кроме того, этот юноша оказал большую услугу королю — он спас нашу кузину Жанну д'Альбре от неминуемой гибели. Бедная, бедная королева Наваррская! Ее смерть была для нас таким несчастьем!
Моревер уже не мог понять, что к чему в рассуждениях королевы.
— Но я не отказываюсь от моих обещаний, — продолжала Екатерина, — и отдаю в ваши руки обоих Пардальянов. Может, стоит их воссоединить? Раз уж старик в Тампле, значит, и молодого отправим туда же.
С этими словами королева подписала приказ об аресте.
— Мадам, в Тампле ли, в Бастилии… не имеет значения. Лишь бы они были у меня в руках, особенно Пардальян-младший.
— Вы сказали, что готовы допросить их сами?
— Да, мадам. Тогда я буду отомщен.
— Так забирайте обоих, — и королева протянула Море-веру подписанный приказ об аресте.
Тот поспешно взял документ и поклонился.
— Ваше Величество позволит мне удалиться?
— Еще минуту, Моревер. Когда вы намерены приступить к допросам?
— Немедленно, мадам. Нужно лишь время для того, чтобы препроводить шевалье в Тампль и договориться с палачом.
— Но тюремный палач может действовать только в присутствии судей.
— Я об этом не подумал… — произнес ошеломленный Моревер.
— Однако в случае особого приказа… — добавила королева и быстро написала несколько строк, а затем вручила бумагу Мореверу. Это был приказ подвергнуть обоих Пардальянов как обычному допросу, так и допросу с пристрастием в тюрьме Тампль, в субботу 23 августа в десять часов утра.
— Мне придется ждать до субботы… — недовольно произнес Моревер.
— Сударь, я ждала дольше, чем вы… Сегодня уже воскресенье, осталось всего пять дней.
— Простите, Ваше Величество. Вы правы.
— И еще одно… Я не хочу, чтобы кто-нибудь присутствовал на допросе — только вы и палач! Поняли?
— Можете быть уверены, Ваше Величество.
— И вы точно сообщите мне признания этих людей?
— Клянусь, мадам!
— Хорошо! Но помните, я отдаю вам жизнь Пардальянов в обмен за Колиньи… помните, ваш друг обещал…
— Уже завтра утром мой друг займет позицию в монастыре, в доме каноника.
Когда Моревер вышел от королевы, лицо его горело, в горле пересохло, но в душе он ликовал.
«Ну что же, дело потихоньку продвигается, — думала Екатерина Медичи. — Молитесь, господин адмирал, молитесь! Но дойдут ли ваши молитвы до Господа?.. Что касается этих головорезов Пардальянов, то я узнаю, чего же хочет от них Данвиль… В Тампле, рядом с камерой пыток, есть темная каморка, там все превосходно слышно».
В молельню вошла королевская камеристка Паола.
— Мадам, в зале перед вашими покоями граф де Марильяк бурно объясняется с Нансеем.
Улыбка замерла на губах королевы.
— Чего же хочет наш дорогой граф?
— По-моему, он требует, чтобы капитан охраны немедленно попросил у Вашего Величества аудиенции для него.
— Хорошо, скажи, чтобы Марильяка впустили.
Лицо королевы выражало полную безмятежность, улыбка стала еще лучезарнее, но в душе она встревожилась: «Можно арестовать его прямо сейчас, — размышляла Екатерина. — Это так просто. Да… но вдруг он расскажет? Нет, арестовывать нельзя. Терпение, терпение… Еще денек подождем. Если я прикажу убить его сегодня, эта дура Алиса может такого натворить… А сейчас они оба у меня в руках. Не стоит портить игру!»
На пороге появился Марильяк, и королева ласково произнесла:
— Здравствуйте, дорогой граф! Мне сказали, что вы хотите поговорить со мной…
Екатерина отодвинула в сторону письма на столе и знаком пригласила взволнованного бледного Марильяка подойти поближе.
— О чем вы желали спросить? — продолжала королева. — Хотите узнать, все ли готово к завтрашней церемонии?
Марильяк преклонил колени.
