Эпопея любви

ладонью по лбу, губы ее зашевелились… В мозгу, кажется, происходила какая-то напряженная работа… Она подняла глаза и увидела перед собой коленопреклоненных Лоизу и Пардальяна.

— Где я? — прошептала Жанна.

— Жанна! Жанна! — взмолился Франсуа.

— Матушка! — воскликнула Лоиза, подняв на мать полные слез прекрасные глаза.

Женщина встала, выпрямилась. В течение двух секунд, показавшихся всем длиннее часов, в напряженной тишине, она обвела глазами церковь.

Голос ее зазвучал громче, уверенней:

— Часовня Маржанси… алтарь… Кто здесь? Лоиза… И ты, Франсуа?.. Это сон… Нет, я умерла и вижу все это из загробного мира…

— Жанна!

— Матушка!

Охваченные ужасом Франсуа и Лоиза крикнули эти слова одновременно.

А Жанна повторила:

— Я умерла…

И с этими словами она упала в кресло, как когда-то ее отец, господин де Пьенн. Она попыталась поднять руку, словно желая благословить тех, кто рыдал вокруг… потом ее взор с выражением безграничной нежности и любви упал на Франсуа… И все…

Франсуа, охваченный жестоким отчаянием, подхватил ее на руки… голова Жанны бессильно упала ему на плечо… Все было кончено…

И тогда раздался торжественный голос старого священника, только что обвенчавшего Лоизу с Пардальяном.

— Прими, Господи, душу рабы твоей!

Прошел месяц. Прекрасным майским вечером, когда царственное солнце опускалось в пурпурные облака, Франсуа де Монморанси, в глубоком трауре, исполненный печали, прогуливался по замковому саду. Он сел на каменную скамью, затененную огромным кустом жимолости.

В аллее, вдалеке, он увидел пару, медленно прогуливавшуюся среди цветов, среди вечернего благоухания, в величественной ясности этого прекрасного вечера.

Обнявшиеся Пардальян и Лоиза остановились и обменялись долгим поцелуем. Любовь их, бесконечная и нежная, расцветала на фоне прекрасной природы, словно ласкавшей влюбленных.

Глаза маршала наполнились слезами:

— Будьте счастливы, дети мои… любите друг друга и будьте счастливы… но последние дни Лоиза что-то болезненно возбуждена! Глаза ее блестят нездоровым блеском! Боже, разве я уже не отдал свой долг несчастьям? Ведь я уплатил сполна! Неужели мне еще придется страдать? Нет! Дети мои, дорогие дети! Будьте счастливы после стольких горестей и печалей…

Он поднял голову и опять посмотрел на очаровательную пару. Влюбленные медленно шагали, обнявшись. В сумерках они казались одним существом… и наконец скрылись за кустами роз.

И улыбка счастья вновь вернулась на лицо Франсуа де Монморанси. Он поднялся, чтобы еще раз взглянуть на них, и прошептал слова, которыми человек всегда выражает сомнение и надежду:

— Кто знает?.. Может быть!

,

Примечания

1

Имеется в виду Лукреция Борджа (1480–1519), одна из представительниц итальянского аристократического рода Борджа, известного в истории политическими интригами и убийствами. Лукреция славилась красотой и коварством, ей приписывают изобретение многих смертельных ядов (примеч. перев.).

2

В греческом мифе о Геракле — его жена, Деянира, желая сохранить любовь мужа, пропитала его тунику кровью убитого кентавра Несса. Но кровь была отравлена ядом Лернейской гидры и Геракл, надев тунику, умер в страшных мучениях (примеч. перев.).

3

Католическая месса в это время велась на латыни, служба же по протестантскому обряду — на французском языке (примеч. перев.).

4

Отредактированная и исправленная Вильруа, эта книга была напечатана в 1625 г. (примеч. авт.).

5

Двор Чудес в старом Париже — квартал, где собирались нищие, воры, грабители и т. п. (примеч. перев.).

6

Блез де Монлюк (1501–1577) — французский военачальник. Автор «Комментариев» — интересного памятника мемуарной литературы XVI века (примеч. перев.).

7

Монфокон — холм в окрестностях Парижа, где в XVI веке стояли виселицы (примеч. перев.).