— Кто в подвале? — грозно крикнул Пардальян-старший.
— Я, Жиль, управляющий монсеньора де Данвиля. Нас с племянником закрыл в подземелье один подлец… Настоящий разбойник, ему давно пора на виселице болтаться…
— Да бросьте вы, господин Жиль! — рассмеялся Пардальян.
— Господи, снова он! Снова этот негодяй! — взвыл управляющий, узнав голос за дверью.
— Точно, милейший Жиль! Это действительно я! А теперь слушайте внимательно: мне стало вас жалко, вот я и пришел обратно, подумал, что не по-христиански это — обрекать вас на голодную смерть. Лучше уж я вас повешу!
— Иисусе Христе! Он хочет нас повесить!..
Внизу раздались жалобные стоны и рыдания. Пардальян чуть приоткрыл дверь, заглянул в подвал и обнаружил, что управляющий стоит на коленях у самой лестницы, белый, как мел, и страшный, как призрак.
— Шевалье, — скомандовал ветеран. — Наблюдай за выходом. Заряди пистолет и, если вдруг эти подонки попробуют бежать, не колеблясь пристрели обоих на месте.
— Смилуйтесь, монсеньор! — прорыдал Жиль.
— Страшно умирать, собака?! — заорал на него Пардальян-старший. — Но ведь ты еще можешь спастись!
— О, я готов на все, монсеньор! Забирайте мое золото, забирайте мое серебро — я копил всю жизнь…
— Да зачем мне твое чертово богатство? Не буду я тебя убивать, не буду вешать. Ты покинешь подвал целым и невредимым — но при одном условии… Ты признаешься, где твой хозяин держит мадам де Пьенн и ее дочь.
Жиль посмотрел на Пардальяна безумными глазами:
— Так вот что вы хотите? И за это вы даруете мне жизнь?
— Да, как видишь, это сущий пустяк. Радуйся, что дешево отделался.
Жиль совладал с собой, прекратил трястись и клацать зубами от ужаса — и с неожиданным достоинством заявил:
— Вы можете убить меня, но тайны я вам не открою.
— Клянусь всеми демонами ада, старик восхитителен! — прорычал Пардальян. — Жаль, что придется свернуть ему шею. Нет, мужество требует награды: я не вздерну его! Я всажу в него кинжал! Ну!.. — И Пардальян обнажил клинок.
— Режьте меня! — рванул на груди рубаху Жиль. — Режьте, но исполните последнее желание обреченного на смерть: передайте монсеньору де Данвилю, что я отдал за него жизнь…
Отец и сын были потрясены. Из глубокого оцепенения их вывел прерывающийся голос Жилло:
— Господин де Пардальян… сударь!..
Жилло выполз из-за винных бочек, за которые успел забиться, и нетвердой походкой приблизился к лестнице.
— А, это ты, — буркнул Пардальян. — Дойдет очередь и до тебя. Сначала разберемся с твоим милейшим дядюшкой, а уж после с тобой.
— Но мне известно, — пролепетал Жилло. — Известно, куда отправили этих женщин. Не губите меня, я вам все расскажу.
— Он врет! Он ничего не знает! — завопил управляющий и кинулся на племянника с кулаками.
Пардальян-старший слетел вниз по лестнице и железной рукой сдавил Жилю горло.
— Я не лгу! — визжал Жилло. — Я, правда, знаю! Хозяин распорядился, чтобы я вычистил экипаж, а мне стало интересно… Я припустился за каретой и видел, куда она поехала… и где остановилась. Если хотите, могу показать…
— Куда? Куда их увезли? — вскричал юноша.
— На улицу де Ла Аш.
— На улицу де Ла Аш? — остолбенел Жан.
Он тут же подумал об Алисе де Люс. Однако шевалье строго напомнил себе, что на улице де Ла Аш немало и других домов. В конце концов, какое отношение суженая Марийяка может иметь к маршалу де Данвилю?
— Какой дом? Опиши точно! — потребовал юноша.
— Молчи, молчи, несчастный! — умолял племянника Жиль.
Но Жилло хотел лишь одного — любой ценой спасти свою жизнь.
— Этот особнячок сразу бросится вам в глаза, сударь. Он стоит прямо на углу улицы де Ла Аш и улицы Траверсин. Дом окружен садом, в ограде — зеленая калитка.
Горестный вой управляющего подтвердил: Жилло не солгал.
— Немедленно туда! — воскликнул Пардальян-отец.
Но шевалье словно окаменел. Он вспомнил, что совсем недавно подходил к особнячку Алисы, но калитку ему не отперли, и он подумал, что дом пуст. Да, Алиса явно в чем-то замешана, Деодату же наверняка грозит опасность.
«Я поговорю с Алисой и заставлю ее во всем признаться! — решил шевалье. — Разумеется, если она все еще на улице де Ла Аш»
Оба Пардальяна поспешно покинули дворец. Ветеран на ходу крикнул Жилю и Жилло:
— Скажите спасибо, что в этот раз легко отделались. Но вообще-то я уверен: вы все равно когда- нибудь попадете на виселицу. А маршала де Данвиля я, господин Жиль, непременно оповещу о вашем героическом поведении и засвидетельствую, что вы — самый преданный слуга на свете.
Обессиленный Жиль сел на ступеньки и сжал голову руками. Его одолевали безрадостные мысли… А Жилло, которому вовсе не хотелось оставаться с глазу на глаз с дядюшкой, выбежал из подвала и пустился наутек.
Отец и сын торопились на улицу де Ла Аш.
— Скорее всего, в этом доме живет один из офицеров Данвиля, — рассуждал по пути Пардальян- старший. — Особнячок, разумеется, хорошо охраняют, так что нам, полагаю, нужно дождаться ночи.
Юноша, немного помедлив, проговорил:
— Извините, батюшка, но я пойду туда один.
— Ты что, знаешь этот дом?
— Да, но думаю, мы там никого уже не найдем.
— Да объясни же все толком! Что это за секреты?
— Это не мои секреты, батюшка. Это тайна, имеющая отношение к моему другу, которого я люблю больше, чем брата.
— Так ты решил отправиться в одиночку? А вдруг там опасно?
— Нет, батюшка, не беспокойтесь. Попрощаемся здесь. Я не хочу, чтобы вас заметили возле этого дома.
— А где мы встретимся?
— У толстухи Като!
— О! Ты ее навещал? Как она поживала, пока я отдавал концы в подземелье?
— На те деньги, что вы ей подарили, она купила кабачок на Тиктонской улице и назвала его «Два болтливых мертвеца».
— Вот славная баба! Не забыла… Знаешь, шевалье, я когда-нибудь возьму ее в жены! — развеселился Пардальян-старший.
Итак, шевалье зашагал на улицу де Ла Аш, а его отец побрел в трактир Като, где надеялся отдохнуть, потягивая доброе винцо.
На Тиктонской улице он и впрямь увидел новый кабачок, над входом в который красовалась вывеска «Два болтливых мертвеца». Чтобы название не казалось уж слишком мрачным, Като велела намалевать на вывеске двух не то негров, не то мавров, сжимающих в руках кубки и ведущих мирную беседу. Ветеран насладился этим произведением искусства и толкнул дверь кабачка.
А шевалье в этот миг приблизился к дому Алисы де Люс. Ставни были плотно закрыты, из-за них не долетало ни единого звука. Домик выглядел покинутым. Жан постучал, но дверь не открылась. Однако
