мадемуазель де Люс. Видимо, вам и вашим солдатам скоро придется помочь ей в осуществлении одного плана… Я приказываю вам выполнять все распоряжения этой дамы, сопровождать ее туда, куда она направится, и без всяких вопросов арестовать ту особу, на которую она вам укажет. Запомните мои слова — и можете идти!
Не сказав ни слова, капитан отвесил поклон. Он ничуть не удивился: ему приходилось видеть и не такое… Когда он удалился, Екатерина взглянула на свою фрейлину.
— Значит, ты решилась? И решение твое твердо? — резко спросила королева.
— Да, ваше величество, — всхлипнула измученная женщина.
— Отлично… Но знай: если ты изменишь мне, я покажу твое признание, но не судьям… Я хорошо отношусь к тебе и не желаю, чтобы ты приняла смерть от руки палача. Я приложу к твоему письму еще кое-какие бумаги, и тот, кто все это прочтет, узнает о тебе всю правду. Ты догадываешься, кому я все это отправлю? Графу де Марийяку! — торжествующе закончила Екатерина.
Вопль страха и отчаяния прозвучал в часовне… Алиса де Люс, лишившись чувств, рухнула на каменные плиты к ногам королевы.
XXIX
ВСТРЕЧА
Как мы уже рассказали в начале предыдущей главы, встреча Екатерины Медичи с Алисой произошла утром того самого дня, когда Пардальян выбрался из Бастилии… не без помощи коменданта королевской тюрьмы господина де Гиталана.
Мы знаем, что по зрелом размышлении шевалье принял мудрое решение заботиться отныне лишь о собственном благе, забыть о письме Жанны де Пьенн маршалу де Монморанси и ни в коем случае не ввязываться в эту темную историю.
Он был уверен: Лоиза его не любит, более того, она его ненавидит. К тому же, даже если б дело обстояло иначе, брак с Лоизой стал для него невозможным: увы, его очаровательная соседка оказалась дочерью могущественного маршала де Монморанси!
— Я не настолько глуп, чтобы лезть в чужие дела! — сказал себе шевалье де Пардальян. — С какой стати я потащу это письмо? Что общего между мной и Монморанси?
Тем не менее он засунул пакет за отворот камзола и покинул гостиницу «У ворожеи», доказывая себе, что ему необходимо подышать свежим воздухом.
Однако шевалье все же почему-то оказался у жилища маршала. До этого юноша целый день мучился, бродил по каким-то закоулкам, заглядывал в трактиры, пользовавшиеся самой дурной славой, и наконец обнаружил, что стоит перед дворцом Монморанси. Поднимаясь по ступеням парадного крыльца, юноша дал себе слово, что ни за какие блага не перешагнет порога этого дома, и тут же, сжав в руке молоток, решительно постучал в огромную дверь.
Он заколотил в дверь с нескрываемой яростью, сам не понимая, что это он так разозлился… Никто не откликнулся на стук, и шевалье забарабанил так, что смог бы разбудить и мертвого.
Тут распахнулась находившаяся рядом небольшая дверка, и из привратницкой, помахивая дубинкой, вынырнул громадный солдат-швейцарец.
— Что вы хотите? — пробурчал верзила, угрожающе поигрывая своим оружием.
Швейцарец появился очень кстати: Пардальян был взбешен, ненавидел всех Монморанси на свете и самого себя, короче, пришел в самое воинственное настроение. Надменный тон, расшитая ливрея и особенно дубинка швейцарца окончательно вывели Пардальяна из равновесия.
На физиономии шевалье появилось выражение холодного высокомерия. Ус молодого человека нервно задергался, что свидетельствовало о крайнем нетерпении Пардальяна. Тот, кто хорошо его знал, сразу понял бы: им овладело то самое состояние, в котором человек готов разнести вдребезги все, что попадется под руку. И дюжий дворцовый страж показался шевалье вполне подходящим объектом для приложения сил.
— Я спрашиваю, что вы хотите? — повторил гигант.
Шевалье окинул привратника насмешливым взглядом и заявил:
— Мне нужно видеть твоего господина, малыш!
Рядом с огромным детиной Пардальян смотрелся как пигмей, наскакивающий на великана. Достойный привратник решил, что над ним насмехается какой-то мальчишка, нацепивший огромную шпагу и разыгрывающий из себя бравого забияку.
Выражение лица потрясенного и до глубины души обиженного швейцарца не поддается описанию.
— Что-что? — прохрипел он.
— Я же сказал тебе: мне нужно видеть твоего хозяина, господина маршала, малыш.
Ошеломленный колосс растерянно почесал пятерней затылок. Видимо, подобный жест сопровождал у него обычно мыслительный процесс. Потом он склонился пониже, чтобы повнимательней разглядеть Пардальяна, и произнес:
— Это что же, вы надо мной смеетесь?
Пардальян привстал на цыпочки, вытянул шею и спокойно подтвердил:
— Смеюсь, малыш!
Привратник растерялся и замер; лицо его утратило всякое выражение. Швейцарец, словно буриданов осел, оказался перед сложнейшей дилеммой: гигант не знал, сердиться ли ему или улыбаться…
Но что-то ему было не смешно. Страж ворот выпрямился, сурово сдвинул брови, скрестил руки на широченной груди и завопил что есть мочи:
— Да как ты смеешь смеяться прямо мне в лицо!
— Лучше уж смеяться в лицо, малыш, чем хихикать за спиной!
— А зачем вы ломились в главную дверь?
— Я не ломился, а всего лишь добивался аудиенции у твоего хозяина, малыш…
— Опять «малыш»! — Терпение колосса лопнуло. — Дубинки захотелось попробовать, недомерок проклятый?!
— А вот с дубинкой ты поосторожней, малыш, — сладким голосом ответил шевалье. — Это игрушка для взрослых, а тебе еще рано. Вот вырастешь большой, женишься, тогда тебе и дубинка пригодится — будешь наводить порядок в доме. Без сомнения, у тебя на лбу после свадьбы тотчас же вырастут развесистые рога (ах, как они тебя украсят!), но это ничего, зато женушка будет кормить и поить своего дорогого муженька. Так что, малыш, побереги дубинку для своей целомудренной половины, которая, конечно, быстренько отправит тебя в стадо рогатых. А пока нечего размахивать палкой, можно сделать себе бо-бо!
Пока Пардальян произносил назидательные речи, швейцарец закипал все больше и больше, в бешенстве вращал глазами и рычал.
— Оскорблять мою жену! — взорвался наконец страж ворот. — Да я тебя в порошок сотру!
Но Жан ловко увернулся, и швейцарец изо всех сил ударил дубинкой по пустому месту. Пардальян вырвал у привратника оружие и молниеносно стукнул великана его же собственной дубинкой по ногам. Швейцарец потерял равновесие, взмахнул руками, тщетно пытаясь устоять, — и во весь свой богатырский рост растянулся посреди улицы…
В ту же секунду раздался заливистый лай, и швейцарец ощутил, что крепкие зубы вонзились ему в мягкое место. Это Пипо отважно выполнял свой долг.
— На помощь! — заорал перепуганный детина.
— Сюда, Пипо! — позвал пса Пардальян. — Оставь его! Он на редкость невкусный!
Собака с явным сожалением разжала челюсти, и Пардальян, поигрывая дубинкой, помог смущенному гиганту подняться с земли.
— Я сразу понял, что кому-то из нас придется несладко! — ехидно заметил шевалье.
Жан дотащил стонущего окровавленного гиганта до привратницкой. Тот навалился на шевалье всем телом, но плечо Пардальяна не дрогнуло.
— А вы, однако, умеете драться! — признал со вздохом великан, заходя в свое жилище.
— Приятно иметь дело с умным человеком! — констатировал шевалье.
Привратник плюхнулся на стул, но тут же взвыл — он совсем забыл, какой ущерб нанес ему доблестный Пипо.
— Да я теперь неделю сидеть не смогу, — простонал швейцарец, скатываясь со стула.
