приступлю к своим обязанностям.
Маршал де Данвиль удалился, а Пардальян вновь погрузился в раздумья:
— Что-то тут концы с концами не сходятся. Если маршал не хотел, чтобы мне стало известно, кого он тут прячет, почему же он сейчас открыл мне этот секрет? А если я теперь все уже знаю, отчего не должен выходить из комнаты?.. Нет, его пленник — вовсе не Карл IX… Меня обманывают… опасаются, как бы я не разнюхал чего-нибудь раньше времени. А раз так — нужно срочно во всем разобраться!
Приняв такое решение, Пардальян поспешил к двери и убедился, что она не заперта. Старый воин выскользнул в коридор и вскоре оказался у широкой парадной лестницы, по которой можно было спуститься в обширный двор резиденции Данвиля.
Но этого Пардальян делать не стал, не желая никому попадаться на глаза. Он двинулся в обратную сторону, дошел до конца коридора и увидел маленькую дверь, за которой обнаружил узкую винтовую лесенку.
Порадовавшись этому открытию, ветеран вернулся в свои апартаменты и принялся слоняться из угла в угол, мурлыча охотничьи марши и косясь на окно.
Так он томился все утро. В одиннадцать пришел слуга и подал Пардальяну прекрасный завтрак; появились на изящно сервированном столе и столь милые сердцу закаленного бойца графины с вином.
Пардальян сел за стол и начал поглощать пищу с аппетитом, достойным двадцатилетнего юноши. Слуга вышел и вскоре вернулся с туго набитым мешочком в руках. Лицо Пардальяна расплылось в довольной улыбке:
— Вот это да! — вскричал он. — Это что такое?
— Управляющий монсеньора приказал мне вручить господину офицеру жалованье за первый месяц службы!
«Экая тут обходительная челядь!» — ухмыльнувшись, подумал Пардальян, вслух же произнес:
— А тебе известно, сколько денег в этом мешочке?
— Да, господин офицер, шестьсот экю.
— Шестьсот? Но монсеньор обещал мне пятьсот…
— Господин управляющий велел уведомить вас: сто экю — это компенсация дорожных издержек.
— Отлично, развяжи мешочек, вынь пять экю и забери их себе. Выпей сегодня за мое здоровье.
— Спасибо, господин офицер, — замер в глубоком поклоне слуга. — Даю слово, что завтра же осушу за ваше здоровье целую бутылку.
— Завтра? А отчего не сегодня?
— Я получил распоряжение до вечера ни на минуту не оставлять вас, господин офицер.
— Да? И что же ты должен делать? — удивился Пардальян.
— Быть с вами и прислуживать вам, не отлучаясь от вашей особы.
«Однако этот расторопный парень нравится мне все меньше и меньше», — поморщился ветеран.
Но внезапно он подскочил, будто вспомнив о каком-то важном деле, и сразу разволновался:
— Моя лошадь! Как я мог забыть о ней! — И Пардальян повернулся к слуге: — Мой друг, бери еще пять экю и — не откажи старику — слетай в трактир «Сосунок», что рядом с Лувром. Я задолжал хозяину десять ливров, так ты отдай их ему и приведи сюда моего скакуна. Ты найдешь его у них на конюшне. Ну давай, одна нога здесь, другая там!
Однако слуга застыл как истукан.
— Чего же ты ждешь? — рассердился Пардальян.
— Сбегаю завтра, господин офицер, а пока вы можете пользоваться лошадьми монсеньора.
Пардальян бросил на любезного слугу возмущенный взгляд, но | быстро придумал еще кое-что.
— Как твое имя, сынок? — осведомился он.
— Дидье, господин офицер.
— Знаешь, Дидье, если тебе нельзя выпить за мое здоровье в харчевне, я сам поднесу тебе стаканчик! — И ветеран протянул слуге полный бокал вина.
— Господин управляющий сказал мне, что если я выпью у вас хоть каплю, мне здорово достанется. Монсеньор не заплатит мне жалованье, а то и просто шкуру спустит.
— Умница! — восхитился Пардальян. — Отлично служишь своему господину! Сразу видно, какой ты преданный и неподкупный! После смерти ангелы вознесут тебя прямо на небеса.
Пока парень убирал со стола посуду, Пардальян шагнул к двери и запер ее изнутри. Потом нежно приобнял Дидье за плечи:
— Значит, так и не отойдешь от меня сегодня ни на шаг? Будешь топтаться по комнате, раздражать меня, отвлекать от размышлений?
— Нет, господин офицер, мне приказано ждать ваших распоряжений в коридоре.
— А если мне захочется побродить по улицам, ты последуешь за мной?
— Нет, господин офицер, но я обязан тут же доложить об этом господину управляющему.
— А как ты обязан поступить в том случае, если я попробую свернуть тебе шею?
— Никак, господин офицер, но я подниму крик.
— Крик? Так ты, и правда, надеешься, что я разрешу тебе хоть пискнуть?
И не успел Дидье опомниться, как Пардальян, схватив свой широкий шарф, быстренько соорудил кляп, засунул его любезному слуге в рот и затянул узлом на затылке.
Дидье рухнул на колени и с мольбой посмотрел на офицера. Этот взгляд без всяких слов говорил о том, что слуга подчиняется грубой силе.
— Вот так-то, — удовлетворенно улыбнулся Пардальян. — Похоже, ты меня понял. Перестанешь наконец действовать мне на нервы своим постоянным «господин офицер, господин офицер… «? Будешь слушаться?
Бедный слуга преданно выкатил глаза.
— Ну то-то. Раздевайся и давай сюда свою ливрею с гербами, желтые чулки и шляпу с эгретом… Натягивай мой камзол и сапоги, а я облачусь в твой дивный наряд. Уж очень мне хочется побыть в слугах у господина управляющего монсеньора маршала де Данвиля.
Ветеран помог трясущемуся Дидье освободиться от ливреи, и вскоре оба совершенно преобразились: на слуге теперь был серый камзол, а на Пардальяне — лакейское платье.
— А теперь соблаговолите лечь, господин офицер, — скомандовал Пардальян.
Он бросил Дидье на кровать и с головой укутал его одеялом.
— Если кто-нибудь сюда заглянет, храпи погромче, — распорядился он. — И не вздумай выкинуть какой-нибудь фортель! А то я тебя на куски разрублю! И уши отрежу!
С этими словами Пардальян осторожно выскользнул из комнаты и на миг замер в коридоре.
Тут царил полумрак, и Пардальян начал ощупью пробираться к винтовой лестнице. Но не успел он сделать и двух шагов, как маленькая дверь распахнулась и из темноты вынырнул тот самый лакей, который был с маршалом де Данвилем в Пон-де-Се.
Пардальян молниеносно отпрыгнул к двери своей комнаты.
— Чем занимается господин офицер? — осведомился лакей.
— Спит! — лаконично сообщил Пардальян.
Лакей заглянул в комнату, услышал раскатистый храп мужчины, уютно устроившегося в постели, и тихо проговорил:
— Все в порядке. Никуда не отлучайся, а когда он встанет, доложи мне.
Лакей маршала, осторожно ступая, двинулся к парадной лестнице.
— Пронесло! — отер пот со лба Пардальян. — У меня аж волосы дыбом встали! Ну, теперь наверняка сюда часа два никто не придет. Я свободен! Вперед!
И Пардальян бросился к винтовой лесенке.
— Тьма — хоть глаз выколи! — бормотал он, спускаясь вниз.
Наконец ветеран очутился на втором этаже и уткнулся в узкую дверь, за которой, видимо, располагались апартаменты хозяина дворца. Пардальян уже хотел проследовать дальше, на первый этаж, но вдруг услышал за дверью голоса.
Пардальян прижал ухо к замочной скважине, и первое слово, которое донеслось до старого вояки, оказалось его собственным именем.
