место долгому закату, нежели наступила враз долгая ночь погибели.
Он увел наш народ с поля битвы, оставив врагу равнины родного края, и отступил в глухие пущи, чтобы наблюдать оттуда, как мы медленно скатываемся в прошлое. Погибель наша явилась быстрей, чем мог он представить в самых страшных снах: мы, немногие, кто собрался здесь, – последние из Народа, кто готов выступить против вечного врага.
И более четырех сотен лет прошло, прежде чем Родина вновь преподнесла свой дар – уже одному из врагов наших, которые полюбили ее столь же глубоко, как любой из Народа. В тот раз дар ее получил смертный именем Джерет из Тирналла.
Джерет Богоубийца сражался с врагом во всех обличьях его: под масками Рудукириша и Дал’каннита, Проритуна и Каллайе и под всеми именами, какие хумансы дают общим мечтам, питающим их коллективные желания. Как и мой дед, Джерет пал в бою – но сражение было выиграно: после него заключен был Завет Пиришанта, что сковал людских богов за стенами времен и защитил Родину от их неразумных капризов.
Пять веков прошло со дней Богоубийцы, и вновь Родина предложила нам свой дар.
Наш враг уже нанес удар. Без предупреждения, словно отравитель, от чьих ядов не спасет броня. Он сразил дом Митондионн, и я последний в этом роду. Каждый из нас пострадал от вражьей руки. Оружие его – безумие, то же безумие, что бьется сейчас и здесь в жилах многих из вас. Но против незримого меча мы поднимем незвонкий щит. Т’Пассе?
Прагматичная, как лопата, т’Пассе вышла на арену. Делианн подал знак Райте, и тот отдал ей супницу. Пожав плечами, т’Пассе склонила голову перед ее содержимым.
– Небольшой глоток, и все, – проронила она тяжело. – Только губы омочить.
Она передала чашу одному из кейнистов, сидевшему на полу в проходе. Хотя в ее крови, как и у всех бывших заключенных Ямы, уже циркулировал противовирус, она набрала в ладонь воды и поднесла к губам. Как и все подданные Монастырей, она испытывала глубокое уважение к ритуалам.
Державший чашу кейнист подозрительно глянул на палевую жидкость в супнице.
– Это что?
Она глянула на Делианна, и тот величаво кивнул.
– Вода, – ответила она. – Вода и немного крови.
Она снова покосилась на Делианна, но лицо чародея не дрогнуло и шея не склонилась. Т’Пассе пожала плечами.
– Кровь Кейна.
По залу пробежал шепоток.
– Выбирай, – молвил Делианн.
Продолжая хмуриться, кейнист отпил из ладони и протянул чашу, чтобы соседи его могли испить из нее, прежде чем передать супницу дальше.
– Принимая дар Родины, вы клянетесь сражаться в нашей войне, – произнес Делианн. – Знаю, многие из вас безоружны, а еще больше – беззащитны. Многие – скорей всего, большинство из вас не считают себя воинами.
Но, как говорит Кейн, есть драка, а есть – драка.
Это значит: не от каждого из вас требуется поднять меч и вступить в сечу. Это дело воителей. Другие пусть перевязывают раны и утешают увечных. Это дело лекарей. Иные пусть готовят пропитание или носят воду. Кто-то уйдет отсюда этой ночью и не оглянется.
Пусть каждый сражается согласно своим склонностям и умениями. Повар, что рвется в бой, подвергает опасности товарищей; воин, встав к котлу, испортит пищу, что дает силы сражаться.
Об одном прошу я вас – я, не Родина. Те, кто уйдет сегодня отсюда, – не сдавайтесь врагу! Знайте, что щит Родины хранит вас и вы в силах защитить всех, кого любите. Но он не поднимется сам. Он не станет расти без вашей помощи. Он обретает силу, лишь переходя от сердца к сердцу и от плоти к плоти. Чтобы поднять над кем-то незримый щит, довольно оного поцелуя. Ваш выбор может спасти больше людей, чем возможно поверить. И это главный выбор, который вы сделаете в жизни.
Не всем он дан.
Взмах его руки указывал не то на патриарха, связанного и прикованного к Эбеновому трону, не то на монахов посреди арены.
– Мы имеем выбор.
Мы можем выступить против слепого бога.
Мы можем заслонить собою Мир.
Мы можем…
Голос его прервался, и на миг он понурил голову, а когда поднял ее, по лицу его блуждала слабая меланхолическая улыбка, полная покоя и мудрости.
– Мне следовало сказать: вы имеете выбор.
Мой выбор уже сделан. Выбор Панчаселла. Выбор Богоубийцы.
Выбор Кейна.
Я Делианн Митондионн. Здесь я стою. Здесь я паду.
Я Делианн, последний Митондионн, клянусь в том своим именем.
Он замолчал, и померк свет, а с ним растаяло и Слияние; и тогда король обмяк.
