Выдержка кончалась сразу после того, как кончались деньги. Перед этим он несколько ночей спал не раздеваясь, а футболки и носки менял от силы раз в неделю. Люди в трамваях и троллейбусах, встававшие к нему слишком близко, начинали морщиться и отходили. Придя домой в час дня, он долго смотрел в окно, пытался курить и прикидывал, что же сегодня за день недели. А потом звонил девушке сам.
Ему хотелось упасть на колени прямо у телефона, но ледяным деловитым тоном он выговаривал: «Привет, это я». Невыносимую секунду он ждал, что она ответит. От волнения у него отвратительно мелко дрожала верхняя губа. Он радовался, что видеотелефоны так и не были изобретены.
Он понимал, что завтра все изменится. Отоспавшийся, он будет пахнуть хорошим афтешейвом, одет в хорошее нижнее белье и вежлив. Прикуривая сигарету, он обратит внимание, какой изящный у него маникюр, и непременно купит своему ребенку игрушку в самом дорогом универмаге города. Он станет уступать женщинам место в транспорте, будет пугаться громких голосов и избегать встреч с теми, кто видел его предыдущие дни. Небольшая дрожь в руках да слишком быстро пачкающиеся волосы — только это и будет напоминать о маниакально-депрессивном психопате, которым он был накануне. Но это будет завтра. А пока он идет встречать ее к метро.
У пешеходов гранитные плечи и жестокие глаза, а он оказывается самым беззащитным в городе. Тревожный, он пытается вытащить из пачки сигарету, дрожащими пальцами ломает ее и ловит на себе взгляды коварных прохожих: «Что это с ним?» Мир рушится, все не просто плохо, все катастрофично. Он плюет на сигареты и дальше почти бежит.
Позади в руинах лежат дюжины дней, от которых остались только неправдоподобные воспоминания. Зато теперь значение имеют каждые пять минут. Откладывать ничего нельзя, он начинает стаскивать ее тесные джинсы в первой попавшейся парадной. У него не остается сил довести ее до дома, он очень спешит, ему плевать, что он будет чувствовать всего через несколько минут, у него нет вчера и нет завтра. Только ее мягкая грудь под руками и влажное дыхание слева над ухом... Зажмуриваясь, он думает, что, может быть, все действительно кончилось.
Самые трудные времена он пережил в комнате, которую нашел на набережной Невы. Она считала эти времена обычными. Комната располагалась в коммунальной квартире, в которой обитало чуть ли не сорок человек. На потолке с прошлого века сохранились лепные ангелки. Из окна открывался вид на Петропавловку, и ночью они могли, не вылезая из постели, смотреть на разведенные мосты. Мимо окон катались расцвеченные гирляндами речные трамвайчики. Было слышно, как на них играет музыка.
Первый раз они остались здесь в начале сентября. Он работал редактором глянцевого журнала. Ресторан «Кэт» купил в журнале рекламную площадь и расплатился частично не деньгами, а пригласительными билетами. Два билета, каждый с оплаченным столом на двести долларов. Билеты должны были достаться читателям, угадавшим конкурсное задание. Призы в журнальных конкурсах никогда не доходят до читателей. Не забрал бы их он, забрал бы кто-то другой. За месяц до этого рекламная начальница вылечила зубы на $2000, присвоив все призовые места в конкурсе, проводившемся стоматологической фирмой.
Они договорились встретиться на «Гостином Дворе». За два года пока они были вместе, девушка ни разу не явилась вовремя. Он все равно пришел пораньше. Занял удачную позицию, стал ждать. Эскалатор как будто рвало людьми. У всех девушек на лицах были прыщи. Прошло десять минут... двадцать... сорок... Сорок минут было многовато даже для нее. Он вышел на улицу, выкурил сигарету. Мерзавка-память подкидывала тысячи моментальных фотографий. Не придет? Неужели не придет? Ладонь, в которой он держал цветы, давно вспотела. Он перебирал причины, по которым она могла не прийти. Причин не было... но ее тоже не было!
Прошел час. Ждать дальше не имело смысла. Он достал из кармана наушники плейера. Куда бы зашвырнуть этот кретинский букетик? Все в нем обрушивалось от горя... от ужаса... от отчаяния. И тут она появилась. Никогда он не ждал девушку так долго, честное слово! Почему она опоздала? А разве она опоздала? Во сколько мы договаривались? Как это в семь? Мы договаривались в восемь! Неужели в семь? Хм, глупо получилось, прости... Над ее головой висела реклама «Баскин-энд-Роббинс» с жирным розовым тортом в виде сердца. Ему показалось, что оно кровоточит.
Хозяин «Кэт» по совместительству являлся графом, председателем одного из городских Дворянских собраний. В меню молодой человек обнаружил блюдо, обозначенное как «форель из карельских владений господина графа». Он заказал для нее самые дорогие сорта виски, а на десерт им принесли целый ананас, пропитанный изнутри взбитыми сливками. После ананаса он сказал официанту, что «теперь мы... э-э-э... пожалуй, теперь мы закажем-м-м..» Официант наклонился и прошептал, что четыреста долларов, которые были вписаны в пригласительные билеты, уже кончились. Но если они хотят продолжить за наличные... Он посмотрел на цены и поседел.
Пару дней назад ему в редакцию звонил Олег Алмазов, ди-джей «ЭльдоРадио». Его интересовало: если на обложке последнего номера журнала он увидел лицо Аллы Довлатовой, ди-джея «Радио-Модерн», означает ли это, что на обложке следующего номера может оказаться уже его лицо? И если означает, то не мог бы он встретиться с уважаемым редактором в клубе «Луна», где Олег ведет ночные шоу и за бокалом «Джей-энд-Би» все как следует обсудить?
Довлатова появилась на обложке только потому, что заплатила своему пресс-секретарю, приятелю молодого человека, $150. С Алмазова он тоже был не прочь получить денег. Но ради того, чтобы куда- нибудь пригласить девушку, он поставил бы на обложку не только лицо, а даже чью-нибудь задницу. Он позвонил в клуб. Олег был там и сказал, что будет рад их видеть. Тем более что сегодня у них «очень ви- ай-пи гость» и стриптиз будет улетный.
«Лунные» стриптизанки не просто стягивают с себя трусы и лифчики, их танцы — это искусство. У каждой девушки своя роль — «Строгая Учительница», «Белый Ангел», «Официантка», «Сорви-Голова», а в конце каждого часа на сцену выходит транссексуал с четырьмя женскими сиськами. Около двух ночи Олег взглянул на дверь и сказал: «А вот и наш гость». Сперва молодой человек не узнал сутулого мужчину дремуче-еврейской внешности, окруженного дюжиной бодигуардов. Об этих гастролях уже два месяца орали все телеканалы страны, но не до телевизора было ему той осенью. Девушка громко сказала: «Блин! Неужели Копперфилд?» Самый знаменитый фокусник планеты сел за их столик.
Вокруг выстроилась вся дюжина телохранителей. Маг сидел за столом, весь в черном и почему-то не снимая перчаток. Ничего умнее, чем «Покажите фокус», молодому человеку не придумывалось. «Может, пойдем? Здесь становится скучновато», — сказала девушка. Публика, глотая слюни, смотрела на освободившиеся рядом с Копперфилдом места. В машине он сказал девушке, что зря она так. Миллионы женщин по всему миру спят и видят, как бы хоть минутку посидеть рядом с человеком, который умеет летать, и не исключено, что является инопланетянином. Она сказала, что воспитанные мужчины перчатки за столом обычно снимают.
Сентябрь в Петербурге очень странное время. Еще тепло, и ночи должны быть белыми, но уже осень, и после десяти на улице темно, как зимой. Не знаю с чего, но она вдруг заговорила о своем первом мужчине. Сказала, что это был ее муж... когда-то она была замужем... хотя... нет, не муж... зачем ей врать?.. это был совсем не муж... просто какой-то паренек... тогда она задалась целью лишиться невинности, вот и лишилась... где-то в гостях... Вы помните? Той осенью молодому человеку было тяжело... совсем ни к чему было говорить такие вещи. Он купил себе пива и еще до рассвета, а вы знаете, как рано светает в сентябрьском Петербурге, кончил в нее, которую знал уже год, ровно семь раз... Ну может, вру, шесть... Все равно много. «Гадина!» — шептал он.
Они стали приходить в эту комнату. Вечером через двор выходили на Шпалерную и шли, например, в джаз-клубик «JFC». Директор клуба Феликс слишком уважал прессу, чтобы разрешать ему платить за напитки. Той осенью молодой человек тратил на нее и зарплату, и гонорары, так что в «JFC» они ходили часто. Прощаясь, Феликс каждый раз грустно говорил: «Приходите еще...»
Если же они с парадного хода выходили на набережную, то шли в сторону Летнего сада. Там нет ни одного магазина, и алкоголь приходилось тащить с собой. Зато, замерзнув, там можно было погреться у Вечного огня на Марсовом поле. По ночам на Марсовом Поле бомжи продают романтическим парочкам цветы, подобранные с надгробий воинов революции.
Говорят, машину, которая в милиции составляет фоторобот преступников, сконструировал всего один человек, который всю жизнь смотрел на лица людей и классифицировал их глаза, овалы лиц, брови,
