отсчитывают начало новой эры, – эры терпимости и раскрепощенности.
Спустя всего год дискриминационные законы против педерастов начали отменяться. Спустя два – открытых геев стали выбирать в депутаты и мэры. Спустя тридцать лет клуб «Стоунуолл» был объявлен в США историческим памятником федерального значения.
Ну а у нас первый гей-клаб открылся лишь двадцать три года спустя. Клуб назывался «Маяк» и располагался в старинном петербургском дворце неподалеку от прекрасной Новой Голландии.
О заведении ходили самые невероятные слухи. Рассказывали, будто посетителей там чуть ли не привязывали к дыбе и пороли розгами. Не верьте: на самом деле никакой особенной экзотики в гей-клабах вы не увидите. Ну разве что на входе молодые люди получат скидку, а девушки – нет.
Так же не рассчитывайте, что похотливые завсегдатаи начнут с ходу лезть к вам в ширинку или подпаивать, надеясь соблазнить. Предложение на однополую любовь в гей-клабах намного превышает спрос. Приглашать или не приглашать мужчин на медленные танцы – решайте сами. Если пригласят вас – я бы посоветовал сразу выяснить, нет ли у партнера по отношению к вам денежного интереса. Проституция в гей-клабах дело обычное.
Еще одна популярная байка гласит, будто в каком-то из гей-клабов завсегдатаям («Постоянным Членам») демонстрируют громадный аквариум. В нем в окружении экзотических рыбок типа плавают голенькие мальчики. Гости сально ухмыляются и в качестве наживки прикрепляют к удочкам зеленые купюры. Однако лично я таких наворотов не видывал. Из необычного могу отметить лишь странно выглядящее в найт-клабе шоу солдат срочной службы или военных курсантов. В остальном – дискотеки как дискотеки.
Помню, когда в «Маяк» я попал впервые, то быстро заскучал. Никаким особенным развратом там и не пахло, так что я приналег на бар. Почему-то основным напитком в клубе был ямайский ром. Напиток типа «Выхожу я из ресторана, а мне какая-то сволочь на руку наступила».
Вообще, слово «rum» (ром) является сокращением от английского слова «rumbullion» («беспорядок», «хаотичное бурление»). Так британские плантаторы называли то, что происходит с сахарным тростником, если залить его теплой водой.
В тростнике, как и в винограде, содержатся дрожжи. Негры-рабы издавна подметили, что из замоченного тростника всего за пару-тройку дней можно получить славную бражку, приятную на вкус и не дающую похмелья. Потом кто-то из белых плантаторов догадался перегонять бражку в самогонном аппарате. Крепость получившегося напитка достигает 68 оборотов. Бутылочка напитка сбивает с ног даже крепких парней.
Чем закончилась та вечеринка у геев, вспомнить потом мне так и не удалось, а проснулся я в милиции. На вопрос «Почему?» память лишь развела руками. Я вонял Ямайкой и ужасно хотел пить. Попросив сержанта о стакане воды, в ответ я услышал:
– Сиди, убийца! В тюрьме попьешь!
Как убийца? Кого это я вчера убил? Я чуть не поседел, прежде чем выяснилось, что сержант перепутал: убийца сидит в соседней камере. Я, напившись тростникового самогона, всего лишь скакал по крышам припаркованных машин и бил окна в модных магазинах.
Ах, Ямайка – государство, занимающее первое место в мире по количеству умышленных убийств и при этом все равно воспринимаемое всеми вокруг лишь как родина улыбчивых растаманов. Где-то далеко-далеко от того места, где вы сидите и читаете мою книжку, в самой теплой и беззаботной части самого теплого и беззаботного на свете Карибского моря рядышком лежат три острова: Куба, Гаити и Ямайка. Расстояние между ними – лишь несколько часов езды на хорошей моторке. При этом первый из них – последний в мире оплот развеселого коммунизма, на втором государственной религией является культ Вуду, а на Ямайке негры курят черт знает что и слушают реггей. Ну не волшебный ли уголок, эти Карибские островки, а?
При этом Ямайка – бывшая британская колония. То есть по нормам третьего мира место довольно приличное. Самих себя ямайцы считают не ровней голодранцам с соседних островов. И пока те тискали девок под допотопные сальсу, румбу, самбу и прочий треш, местные парни уже в 1960-х слушали реальное американское музло на пластинках. Правда, пластинок было мало. А хороших и вовсе единицы. Но парни не сдавались. Собирались все вместе, ставили на проигрыватель запиленные, хрипящие пластинки и начинали лихо выкручивать бедрами.
Все было точно так же, как и в Британии. И молодые англичане, и ямайские тинейджеры наслушались Элвиса и первых блюзменов, и нафантазировали себе образ Америки – прекрасного рок-н-ролльного рая на земле. И если из британских фантазий со временем выросла вся современная рок-музыка, то из ямайских тоже выросло несколько очень важных для нашего разговора штук.
Как и все молодые люди, юные ямайцы желали одного: танцевать. И тот, кто давал им эту возможность, взамен становился богачом. Сперва, как и везде, ямайские танцы проводились под живые оркестры. Но чем дальше, тем более убого смотрелись эти мужики со своими банджо и дудками на фоне всего лишь одного диск-жокея с парой пластинок.
Именно на Ямайке впервые появилась та форма дискотеки, которая сейчас распространена по всему миру. Диджей колдует за пультом. Колонки басами бьют танцорам прямо в мозг. В паузах между песнями диджей речитативом выдает в микрофон что-нибудь веселенькое. Самая лучшая дискотека – та, на которой больше всего колонок и пластинки позабористее.
Первые ямайские диск-жокеи просто ставили музыку в местных барах. Ну чтобы забулдыгам было не так скучно накачиваться ромом. Потом кто-то один придумал подсоединить к проигрывателю не одну булькающую колонку, а усилитель и несколько динамиков погромче. В конце 1950-х верхом крутизны считалась саунд-система мощностью тридцать ватт. Спустя три года – в десять раз мощнее. Спустя еще три – в пятьдесят раз мощнее. Очень быстро танцы стали бизнесом: кто-то собирал саунд-системы, кто-то крутил пластинки, ктото продавал на танцах ром и наркотики. Денег хватало всем.
А революция 1960-х продолжалась. Считается, будто основными бунтарями в то время были хиппи и белые студенты. Мол, именно они слушали рок и прилюдно делали секс на газончиках в центре Лос- Анджелеса. Однако на самом деле белые подростки родом из среднего класса в бунт всего лишь играли. Отрастить себе волосы до лопаток и во время каникул в университете съездить на какой-нибудь пропахший марихуаной фестиваль – вот и все, на что их хватало. Отметив двадцатилетний юбилей, эти ребята стриглись поприличнее, обзаводились кредитками и начинали вести ту же жизнь, что вели их родители.
Настоящая же революция началась в Штатах в тот момент, когда бороться за свои права стали реальные угнетенные. Педерасты, негры, анархисты, религиозные сектанты, латиноамериканцы, инвалиды, наркоманы, педофилы и еще черт знает кто. Прежде все эти крошечные группы просто не имели шансов уцелеть. Прежде общество наваливалось на них всей своей удушающей массой и не успокаивалось, пока не расплющивало в лепешку. Зато теперь, объединяясь с другими (такими же маргиналами), меньшинства могли бороться. И может быть даже победить.
На самом деле капитализм просто не может не закончиться революцией. Так уж он устроен. После Второй мировой американцы заново выстроили капитализм у себя, а потом и по всему остальному миру. Даже СССР перенял у них кое-какие экономические приемчики. И стоит ли удивляться тому, что как только строительство капитализма было окончено, по планете прокатилась целая волна революций? Причем не каких-нибудь, начатых по заказу из Москвы, а самых что ни на есть настоящих, пахнущих улицей и весельем. И ладно бы речь шла только о Кубе или Конго, нет! Тучи собирались непосредственно над Штатами и Европой.
Общество, которое еще вчера казалось таким монолитным, стало вдруг разваливаться. Вместо белой протестантской Америки возникло несколько дюжин америк помельче. Выяснилось, что меньшинства бывают самые разные: религиозные, сексуальные, политические... А главное – национальные. И если, выглядывая сегодня в окно, вы увидите, как по улицам российских столиц бродят граждане полусотни разных национальностей, причем две трети из них даже не говорят по-русски, то, думаю, поймете чувства
