Первые два найт-клаба открылись в Петербурге ровно друг напротив друга. В ядерном бомбоубежище на Зверинской улице распахнул двери «Туннель». В ста метрах от него, в большом звездном зале Планетария, на том месте, где незадолго до этого прошла вечеринка «СтарДаст», открылся первый в стране коммерческий клуб «Планетарий».
Очень долго эти два заведения были единственными клубами не только Петербурга, но и страны. Однако попытки клонировать успех стали предприниматься почти сразу. К середине 1990-х клубов стало столько, что относительно некоторых из них я начинал сомневаться: то ли я там уже был, то ли лишь собирался, но так и не доехал.
Случалось мне бывать в клубе, интерьер которого тютелька в тютельку, до мельчайших подробностей воспроизводил дом, в котором родился Элвис Пресли. При клубе «Тайфун» помимо танцпола одно время функционировал громадный зал для игры в пейнтбол. Еще в одном заведении как-то я нарвался на фотовыставку человека, полжизни проработавшего судебно-медицинским экспертом. На стенах висели фотографии ТАКОГО, что алкоголь выветрился из моего организма моментально.
В клубах «Конюшенный двор» и «Доменикос» ведущим дискотек в те годы был молодой актер Дмитрий Нагиев. Еще один юный шоумен Роман Трахтенберг начинал с того, что рассказывал похабные анекдоты в «Арт-клинике». Основными посетителями всех этих заведений были, разумеется, бандиты. О том, как должны выглядеть клубы, у этих ребят были собственные представления. Скажем, на жуткой дискотеке «Continental» в меню присутствовал напиток, обозначаемый как «Пивоплюс». Суть там была в том, что пиво в стакан вам нальют самое обычное. Не обычно было лишь то, что внутри бокала плавали крошечные живые рыбки. Выпивать пиво нужно залпом, и рыбки еще долго будут плавать прямо у вас в желудке.
Одновременно с петербургской клубной революцией первые клубы стали открываться и в Москве. Идей здесь было поменьше, зато денег – побольше. В Петербурге техно-музыка воспринималась как часть авангардной культуры. Москвичи считали, что речь идет всего-навсего о дискотеках, а значит, эта штука должна приносить деньги. Уже к 1995 году в столице функционировало больше ста пятидесяти заведений, именуемых «клубами». Под эту категорию стали попадать любые заведения, предлагающие посетителям ночной досуг: от ресторанов до средней руки дискотек.
Именно москвичи первыми придумали развлекать гостей аттракционом, под названием «crazy-меню». Лет пятнадцать назад, помню, идея казалась очень свежей. Суть в том, что за отдельную плату каждый желающий мог устроить заранее оплаченный скандал. Как правило, в момент начала аттракциона вокруг смельчака собирались все посетители клуба. Тот платил в кассу и, например, стулом разбивал самую большую витрину. Или въезжал администратору тортом в физиономию. А мог, скажем, взять и по- настоящему уволить официанта. Он собственноручно вписывал бедолаге в трудовую книжку «Уволен к едренефене. Дата. Подпись». Все. С утра официанту нужно было искать новое место работы.
Впрочем, подобные изыски – редкость. По большому счету, человек, попавший внутрь клуба, предоставлен сам себе и не знает, чем заняться. Основной вопрос, который мучил меня, это: «А на хрена я сюда приперся?»
Кто-то напивается, кто-то пристает к девушкам с дурацкими разговорами, кто-то занимается армрестлингом с малознакомыми персонажами. Кто-то смотрит стриптиз: помню, в клубе Candyman его танцевала француженка Лола Ферраре. Каждая половинка ее занесенного в «Книгу рекордов Гиннесса» бюста весила семь с половиной килограммов. Я иногда залезал на сцену, чтобы станцевать с выступающей артисткой. Почти всегда подобные развлечения заканчивались тем, что меня, взяв за шиворот, выкидывали из клуба.
В этих заведениях я пил, танцевал, дрался, получал по носу и давал сдачи, знакомился с девушками и иногда не только знакомился, но и расставался. Я уединялся с избранницами сердца или, наоборот, в умат пьяный у всех на виду влезал на стол, чтобы (пока не выгнала охрана) порадовать окружающих зажигательным танцем.
Так прошла моя молодость, от которой осталось лишь несколько отрывочных воспоминаний. Наверное, сегодня я являюсь главным экспертом в стране по вопросам бессмысленной траты денег и времени. На ближайших страницах я поделюсь накопленным опытом с вами.
Я расскажу вам о том, откуда вообще взялось это чудо-чудное – найт-клаб. Напомню основные вехи его истории. Перечислю, какие бывают клубы, пабы, дансинги и дискотеки. Я дам вам множество советов, причем один – прямо сейчас.
Совет сводится к следующему. Когда вы ощутите потребность окунуться в пучины ночной жизни, когда неоновые вывески покажутся вам привлекательнее женского поцелуя – просто возьмите и еще раз прочтите книгу, которую держите в руках. А из дому – не выходите.
Поверьте – оно того не стоит!
Глава I
Cotton Club
/Нью-Йорк/
А началось все с того, что в 1923-м боксер-профессионал Джек Джонсон угодил в тюрьму. Вернее, не так. Джек был не просто боксером, – он был живой легендой. Сто шесть боев, сто пять побед. Первый чернокожий боец, вышедший против белого чемпиона и отделавший его так, что того пришлось с ринга уносить. Первый спортсмен, заработавший на участии в рекламе больше, чем на самих спортивных победах. Любимец светской хроники, сумевший конвертировать популярность в бабки и заработавший себе на ох какую безбедную старость. О Джонсоне при жизни снимали фильмы, а его чемпионскую перчатку, с намертво впечатанными в нее зубами Стенли Кетчела, которого Джек чуть не убил на ринге, какой-то из музеев купил за шестьдесят пять тысяч долларов. Популярность его была так велика, что сверхтяжелую американскую артиллерию Первой мировой солдаты на сленге так и называли: «Джонсон». Имелось в виду: тоже большая, тоже черная и точно отправит оппонента в нокаут.
И при всем при этом, странно, что в тюрьме Джек не оказался раньше. Джонсон нарушил все табу тогдашнего американского общества. Он был черный, но при этом не забитый и робкий, а наглый и успешный. Когда офицер полиции как-то остановил его за превышение скорости и выписал штраф на пятьдесят долларов, Джек протянул ему сто и сказал:
– Сдачи не надо. Скоро этой же дорогой и с той же скоростью я поеду обратно.
Но главным было даже не это, а то, что боксер открыто сожительствовал с белыми женщинами. Для Америки начала ХХ века это было чем-то невиданным. Женат Джонсон был три раза, причем одну из жен отбил у вполне уважаемого белого джентльмена. Во время гастролей по американским городам перед дверью его гостиничного номера выстраивались очереди из красоток. А если чемпион отказывался впустить их внутрь, женщины пробовали вскрыть себе вены прямо в холле отеля.
Подобного поведения тогдашняя Америка простить ему не могла. Двое сенаторов от южных штатов в открытую призывали линчевать зарвавшегося ниггера. Когда репортеры попросили его прокомментировать это заявление, Джонсон сказал, что насколько ему известно, у обоих сенаторов есть молодые дочки, так вот давненько у него что-то не было новеньких цыпочек. Эрекция аж брюки рвет. Тучи над его головой сгущались все сильнее.
Большую часть заработанных на ринге денег Джонсон вложил в моднющий найт-клаб «Де Люкс». Уйдя на пенсию, он собирался сидеть в дверях собственного заведения и радоваться капающим в кассу копеечкам. Клуб располагался в самом сердце Гарлема, и задумывался чемпионом, как первое в Америке роскошное заведение для негров. Джонсон предполагал проводить там танцы под только что появившуюся модную негритянскую музыку «джаз». Он успел купить помещение, провести внутри ремонт и даже повесить вывеску. Но после этого все-таки был арестован и оказался на нарах.
Обвинение было странным даже для того времени. Женатого Джонсона взяли в машине с белой
