– Мне только что наш кладовщик, Урман-ака, – мигом, стараясь успеть задать свой вопрос, пока кто- нибудь из присутствовавших не вклинился в разговор, спросил Вячеслав у Ромуальда Клима, – сказал, что один из своих рекордов вы установили на нашем стадионе молотом, который принадлежал олимпийскому чемпиону Эрвину Бласку?
– Был такой факт в моей биографии, – смеясь, ответил Ромуальд Клим. – В прошлом году. Наркас рассказал, что у вас на стадионе такой снаряд бережно хранится. Неплохой снаряд, но уже давно не чета тем, которые у нас сегодня на вооружении сборной. Я им тогда из принципа воспользовался, очень даже интересно стало. Даже результат помню: семьдесят один метр и два сантиметра. Он был ровно на два сантиметра выше предыдущего рекорда. Продержался только совсем недолго: всего лишь два дня. После того как в Германии прочли из сообщения ТАСС об этом достижении, мой многолетний соперник из сборной ФРГ превысил его также на пару сантиметров. Тоже, наверное, из принципа. Но сейчас все это уже история. Да и результаты вплотную приблизились к восьмидесяти метрам. Так ведь, Наркас, ты же лучше всех об этом знаешь? Кто у нас главный хранитель метательских легенд и былей? Не я же? Тебе бы нашим главным спортивным историографом и биографом быть, цены бы тебе не было. Так ведь, ребята?
– А где же Митропольский сегодня, а, Ромуальд? Почему его нет с нами за дастарханом? – тут же отреагировал Мулладжанов.
– Его сегодня не будет, он занят. Леонид пошел в гости к своему однополчанину, с которым они вместе в белорусских лесах партизанили в годы войны, фашистские эшелоны под откос пускали, даже гауляйтера Кубе ухитрились взорвать, подложив ему под подушку мину с часовым механизмом. Это их отважная санитарка сделала, которой звание Героя Советского Союза дали. Много людей из-за этой операции полегло. Белоруссия хорошо помнит об этом и сейчас. У нас же воевали все от мала до велика. Об этом даже художественный фильм снят, который все вы наверняка видели: «Часы остановились в полночь». Все это было делом некоего ОМСБОНА, в котором собрали в 41-м студентов-командос, обучили их диверсионной работе и перебросили через линию фронта в воюющую республику. Из них мало кто в живых остался. Так вот Леня Митропольский был среди этих отважных ребят. Так же как и известный ныне всей стране историк, профессор Александр Иванович Усольцев, который живет и здравствует в вашем городе и к которому наш тренер сборной сегодня направился в гости. Думаю, им есть, о чем поговорить. Все они, кто выбивал фашистских гадов с белорусской земли, сегодня как одна семья. Переписываются, помогают друг другу, как могут. Леня сам его нашел. Занимался поиском адреса Усольцева с первых дней, как мы приехали сюда на сборы. Он, кстати, любит о том боевом времени своей молодости вспоминать. Не раз рассказывал мне он о легендарном разведчике Кузнецове, с которым вместе в одном партизанском отряде были. Об известном вам Шелепине, в то время комсомольском вожаке, который всех их и направил по комсомольской линии в формировавшийся тогда НКВД отдельный мотострелковый батальон особого назначения, типа спецназа, действовавший в тылу врага, которым руководил из Москвы сам Судоплатов. Знаете такого? Наверняка нет. И я бы не знал, если б Митропольский не рассказал, что именно этот человек организовал ликвидацию Льва Троцкого. Недавно он же поведал, например, мне, когда мы с ним в гостинице жили в Мюнхене, что один из его друзей-омсбоновцев, выдающийся художник Борис Курлик, с которым они довольно часто встречаются, даже отобразил некоторые эпизоды, связанные с участием столичных студентов-добровольцев в обороне Москвы, в своих знаменитых полотнах. К сожалению, говорил Леня, этого художника не очень-то жалуют на родине, потом он еще и крепко пьющий, да бабник большой, еще и беспартийный, что большой минус для его карьеры и творчества. Хотя, судя по характеристике, настоящий мужик. Поэтому Леня все размышлял, как бы помочь этому Курлику встать на ноги, а то, не ровен час, и семья рухнет, и сам пропадет. Меня даже просил посодействовать, используя мой авторитет в нашей республике.
Разговор спортсменов в маленьком кабачке на стадионе «Пахтакор» продолжался еще довольно долго. Спорили, смеялись, комментировали последние достижения свои и своих соперников, обсуждали выдающиеся достижения в других видах спорта, да и многие события последнего времени в стране и мире. Разошлись только к вечеру, предварительно зайдя по дороге домой в кафе «Ветерок» на крыше ЦУМа в самом центре города и смолотив там не по одному куску жирного торта «Сказка» с несколькими чашками кофе каждый. Молотометатели всегда любили вкусно и сытно поесть и придавали этому немалое значение. Дальше спортсмены сборной страны побрели гурьбой в гостиницу «Ташкент», где они разместились, а ребята, кто трамваем, кто автобусом, разъехались по домам, веселые и довольные интересной и приятной во всех смыслах встречей.
Через несколько дней сборная страны улетела в Москву. А весь Ташкент потрясла трагическая весть: в своем особняке в Рабочем городке неизвестным преступником, забравшимся в дом через распахнутое настежь окно, был зверски зарезан посреди ночи ножом в сердце всесильный директор мясокомбината Таджибай Пулатов – Герой Соцтруда, богатейший человек республики. Убийцы ничего не взяли и даже не тронули в его доме. Все как было, так и осталось на своих местах. Обнаружила бездыханное тело Таджибая Пулатовича в пять утра в его кабинете в кресле за письменным столом его жена Гульнора-апа, когда занесла ему в это время, как всегда, стакан кислого молока. Ни отпечатков пальцев, ни каких-либо следов борьбы следователи, занимавшиеся расследованием этого дерзкого преступления, не нашли. Рана на теле Пулатова, по версии следствия, свидетельствовала о том, что сильный смертельный удар был нанесен профессионально, причем необычно широким лезвием узбекского ножа с глубокой лункой для крови. Оперативники еще утверждали, что это дело рук человека невысокого роста, обладающего недюжинной физической силой. Судя по всему, Пулатов знал или узнал этого человека и в момент нанесения удара не успел даже вскрикнуть. Однако по расширенным от ужаса зрачкам покойного и сохранившей выражение ужаса маске его лица, как посчитали некоторые криминалисты, он очень испугался своего убийцы. Смерть Пулатова, как сообщили судмедэксперты, наступила мгновенно, так что мучиться ему не пришлось ни секунды. Орудие убийства на месте преступления, вопреки всем правилам, обнаружено не было.
Согласно утверждениям одного из старых работников республиканского сыска, приглашенного для консультаций в расследовании этого громкого дела, рана была нанесена ножом, которые за последние несколько десятилетий вряд ли производились в республике. Скорей всего, по словам бывалого, опытного оперативника, орудие убийства было чуть ли не исторического происхождения. Такие ножи, тем более с таким широким лезвием, глубокой лункой для крови и заточенные не хуже опасной бритвы, сообщил он следствию, изготавливали по спецзаказам выдающиеся ремесленники-художники, скорей всего в эмирской Бухаре и ханской Хиве. Как правило, они украшались золотом и драгоценными камнями и считались царскими подарками. Да и сталь, использовавшаяся для таких ножей, была или дамасская, или шустовская. Но на версию старого сыскаря внимания никто не обратил, подумав, что в силу возраста он просто давно впал в маразм.
Наряду с этой потрясшей горожан вестью по Ташкенту поползли различные связанные со зверским убийством слухи и домыслы, распространяемые в основном в среде интеллигенции родственниками и близкими самого Пулатова. Одни «с полным знанием дела» рассказывали своим знакомым, что главной причиной убийства послужили большие деньги, якобы вырученные с помощью бандитов от продажи мяса, «уведенного» с мясокомбината и реализованного на рынках города. Потом заговорили о том, что будто бы Пулатов не вернул взятые на это дело из воровского «общака» средства. Утверждали даже, что один из шефов «крейсера Ворюг», как в народе назвали возведенное из стекла и бетона в районе Старого города здание всемогущей компании «Узбекберляшу», где располагался главный офис Пулатова, не отдал крупные «бабки», причитающиеся за многие совместные делишки и дела, его «крыше», состоявшей из высокопоставленных работников местных органов и воровских авторитетов.
Согласно другой версии, активно распространявшейся народной молвой, трагедия в доме Пулатовых произошла вследствие кровной мести некоего старого приятеля Таджибая по его бурной молодости, сестру которого Пулатов якобы изнасиловал и бросил, отказавшись жениться, а семью полностью разорил. Самого же товарища юности, подавшего громкий голос протеста, как утверждали злые языки, убиенный директор мясокомбината с помощью связей отца и своих собственных сумел на многие годы упрятать за решетку где- то в центре России. Выйдя через многие годы на свободу по амнистии, тот решил рассчитаться за себя и свою семью сполна.
Третьи же, как будто бы вхожие в дом Героя Соцтруда, предполагали и говорили своим знакомым о том, что причина жестокой трагедии кроется в предках самого Таджибая Пулатовича Пулатова, влиятельных то ли баях, то ли киргизских манапах, входивших в свое время во влиятельные басмаческие круги Туркестана. Ради серьезных денег, положения и званий, которые они получили в награду от власти Советов, они якобы
