Судя по карте, этот проход позволял срезать путь к Длинному Коридору, и Картер надеялся за счёт этого обогнать анархистов.
Два долгих часа шагал он по унылому, однообразному туннелю. Слово Власти истощило Картера, он брёл спотыкаясь, но вот наконец дошёл до потайной двери, открывающейся в Длинный Коридор. Выглянув через глазок в стене, Картер удостоверился, что поблизости никого нет, отпер дверь и вышел.
Он попал в часть Длинного Коридора, расположенную вдали от унылого Серого Клина. Ковёр на полу и обои здесь были приятного персикового цвета и слегка поблёскивали. Картер прикрыл дверь, ведущую в потайной проход. Она пряталась за картиной, изображавшей Илью Муромца, которого вёз в седельной сумке великан Святогор.
Картера охватили сомнения. Он надеялся опередить врагов, но не был уверен в том, что ему это удалось. Анархисты могли как отстать, так и обогнать его. Поскольку он не знал точно, куда они направляются, он мог их упустить. После недолгих раздумий он решил идти вперёд, надеясь встретить других путников, у которых можно узнать, не видели ли они анархистов. Вскоре Картеру повстречался гончар, кативший тележку со своим звонким товаром. Тот, оказывается, шёл по Длинному Коридору от самого Наллевуата, но анархистов не встречал. Уверившись в том, что враги остались позади, Картер повернул в обратную сторону. У него было искушение спрятаться за какой-нибудь дверью и дождаться анархистов. Близилась полночь. Он преследовал противников уже целые сутки, а до этого долго пробирался по Эвенмеру, но боялся залечь в засаду, страшась того, что задремлет и упустит грабителей.
Ещё три часа Картер шёл, словно сомнамбула, всеми силами стараясь не уснуть на ходу. В конце концов, когда он уже почти отключился, он услышал шорох впереди — там, где коридор плавно сворачивал. Картер выхватил револьвер, прижался к стене и крадучись двинулся вперёд.
Анархисты возились у открытого потайного люка посреди коридора. Картер насчитал троих. Четвёртый, судя по всему, уже спустился в люк. Один из троих стоял на страже, а двое пытались просунуть в люк тяжеленный мешок из рогожи. Часовой, ожидавший нападения с тыла, все своё внимание сосредоточил именно в этом направлении, и Картер сумел подобраться к врагам ещё на несколько шагов.
— Ни с места, — скомандовал он, наставив на анархистов револьвер.
Часовой резко развернулся и выхватил пистоль, но Картер уложил его метким выстрелом. Двое других бросились вниз по лестнице. Из глубины люка послышался вопль четвёртого, которого, видимо, придавило грузом. Грабитель, спустившийся в люк последним, попытался закрыть за собой крышку. Картер выстрелил, но промахнулся. Крышка захлопнулась, послышался лязг засова.
Подскочив к ней, Картер выхватил из ножен Меч-Молнию и нанёс сокрушительный удар. Блеснула ослепительная вспышка. Сгорела дотла часть ковра, обуглился пол, но материал, лежавший; — под досками, остался нетронутым. Картер в отчаянии и изумлении смотрел себе под ноги: мечу крайне редко не удавалось поразить набранную цель. Видимо, Длинный Коридор был построен из очень прочного материала. Картер убрал меч в ножны и вызвал в сознании карту Эвенмера. Путь, избранный анархистами, вёл по лабирингу, изобиловавшему бесчисленными поворотами. Даже неся тяжёлую ношу, через двадцать минут они могли забраться туда, где их крайне трудно будет найти.
— Тупица! — громко обругал себя Картер. Мало кому потайные ходы Эвенмера были знакомы так же хорошо, как Хозяину, он и не подумал, что враги могут воспользоваться ими. Понимая, что проиграл, Картер все равно не желал сдаваться. Невзирая на неимоверную усталость, он добрался извилистыми переходами до туннелей, которые избрали его враги, и ещё три часа тщетно преследовал их. В конце концов, измождённый до последней степени, он рухнул на пол в тесной нише и мгновенно заснул. Ему снились коридоры и убегающие анархисты.
Проснулся он на следующее утро довольно поздно. Сначала у него мелькнула мысль о возвращении в Иннмэн-Пик и осмотре кратера при свете дня, но теперь он находился почти на таком же расстоянии от Внутренних Покоев и решил послать весточку графу Эгису с приказом выставить у кратера дозор и ждать прибытия Хозяина. На этот раз Картер намеревался отправиться в Иннмэн-Пик не один.
ПЛИТЫ
Хозяин идёт! Новый Хозяин! Миновало шесть дней после погони Картера за анархистами. По улицам Иннмэн-Пика, крича, бежала девочка. Небо над городком было согрето первым весенним теплом.
А улицы были грязные: при каждом шаге в немощёных переулках вздымалась пыль, отчего весь городок был занавешен коричневатой дымкой, из-за которой издалека почти сливался с окрестными полями. Не было тут ни резьбы на ставнях, ни украшений на дверях, ни выточенных из дерева орлов, ни ярких флагов. Все казалось бесцветным — и занавески на окнах, и деревянные двери, и даже одежда. Горожане по-прежнему одевались в бесформенные тускло-коричневые балахоны, как во времена правления анархистов. Но все же краски возвращались в Иннмэн-Пик — то тут, то там можно было заметить яркое пятнышко. Видимо, горожане уже отваживались вынимать по лоскутку из сундуков и запылённых гардеробных. Личный бунт Лизбет против засилья одноцветья состоял в том, что её светлые кудряшки были гордо подвязаны голубой лентой. Добежав до конца скучного, мрачного переулка, девочка повернула за угол и поспешила к яркому зрелищу, ожидавшему её в конце улицы. Там под корявым дубом по струнке стоял Старина Арни, охранявший вход в Малый Дворец. Пуговицы на его алой форме, вынутой из сундука на чердаке, были начищены до блеска.
Эту форму он носил в юности, в ней участвовал в легендарных Войнах за Жёлтую Комнату. Пусть её побило молью, пусть она обветшала, но Лизбет алый мундир Старины Арни все равно казался великолепным. Арни несколько десятков лет служил графу Эгису.
Завидев девочку, старик поднял голову, и хотя Лизбет попыталась проскользнуть незамеченной, он перехватил её у ворот. Бросив меч, он опустился на колени, крепко обхватил её руками, и алые перья плюмажа защекотали щеки Лизбет.
— Арни, Арни, отпусти меня! — закричала Лизбет. — Я должна сказать Саре, что идёт Хозяин!
Девочка извивалась, стараясь вырваться из рук старика. Но Арни только усмехнулся и крепче прижал её к себе.
— И ты думаешь, что она этого не знает, когда уже весь город собрался, чтобы встретить его? Да ты мне туфли запачкала! Ладно, иди, Лизбет, но не беги очертя голову. Не хватало ещё, чтобы ты графа с ног сбила.
Девочка коварно улыбнулась в ответ и помчалась прочь быстрее прежнего.
— Спасибо, Арни!
Малый Дворец был никаким не дворцом, а просто-напросто домом графа Эгиса. А называли его так потому, что прежний дворец исчез вместе с Пиком, и дом графа был одним из немногих, обнесённых каменным забором и имевшим ворота, которые можно было охранять. Вот он и стал Малым Дворцом сразу же после того, как два месяца назад граф Эгис был избран правителем Иннмэн-Пика. Дом был невелик — всего-то два этажа, и выстроен он был из светлого дерева и грубого камня цвета слоновой кости. На ставнях вырезаны фигурки ягнят, по углам под крышей — каменные лики. Дверные ручки имели форму жуков- скарабеев. Вдоль верхнего этажа тянулся балкон с балюстрадой из ноздреватого камня, где поселилось семейство ласточек.
Лизбет бежала по мощёной дорожке, распугивая кур, которые с кудахтаньем разбегались по двору. По ступенькам крыльца девочка взлетела как раз в то мгновение, когда из дома вышла Сара в светло-сером шёлковом платье. Её волосы цвета полночного неба казались ещё чернее под широкополой шляпой, украшенной перьями и лентами. У горловины платья Сара приколола аметистовой брошью гофрированное жабо, её тонкую талию охватывал гофрированный пояс, по подолу длинного платья тянулись кружева, в руках, обтянутых перчатками в цвет платья, Сара держала зонтик на длинной ручке. Она была высока, стройна и элегантна. В цвете её глаз чудесно смешивались синяя и серо-стальная краски, но взгляд Сары был немного сердитым.
— Лизбет, — строго проговорила она. — Я тебя обыскалась. Лизбет остановилась перед Сарой и вытаращила глаза.
— Сара, ты просто красавица!
Взгляд Сары смягчился, и Лизбет поняла, что настоящая взбучка ей не грозит.
— Ну спасибо, малышка, да только вряд ли это платье хорошо сидит на мне. Я его уж два года как не надевала.
