– Нет, лучше принесите мне вина сюда, – ответил он.
Он сел так, чтобы ему был виден опустевший сад. Он ждал, пока молодая женщина не вернулась с вином. Нет, он не ошибся, она нравилась ему, насколько ему в эти минуты могло что-либо нравиться.
– Отдохните.
– Да куда там, у меня целый зал народу. – Однако она оперлась коленом на стул, а локтями – на его спинку. Ее ворот был сколот дешевым гранатовым крестиком. – Вы работаете где-нибудь тут? – спросила она.
– Я работаю на барже.
Она метнула в него беглый, но пристальный взгляд.
– Вы не здешний?
– Нет, но у меня тут родственники.
– Вы говорите почти так, как говорят у нас.
– Мужчины в нашей семье всегда берут себе жен отсюда.
Она улыбнулась, но лицо продолжало оставаться чуть печальным. Георг смотрел па нее, а она предоставляла ему смотреть.
На улице остановился автомобиль. Целая толпа эсэсовцев прошла через сад в зал. Молодая женщина едва взглянула на них; ее опущенный взор упал на руку Георга, сжимавшую спинку стула.
– Что это у вас с рукой?
– Несчастный случай, и не залечил как следует.
Она взяла его руку так быстро, что он не успел выдернуть ее, и внимательно осмотрела.
– Вы, наверно, порезались о стекло, рана легко может опять открыться. – Она выпустила его руку. – А теперь мне пора в зал.
– Таких знатных гостей не заставляют ждать!
Она пожала плечами:
– Видали мы таких! Нашли чем удивить.
– Вы насчет чего?
– Да насчет мундиров.
Она отошла от стола, и Георг крикнул ей вслед:
– Еще стакан, пожалуйста!
Стало сумеречно и холодно. Она должна вернуться, подумал Георг.
А официантка, принимая заказы, думала: что это за человек сидит в саду? Что он натворил? А ведь что-то натворил. Она держалась с посетителями независимо и обслуживала их с веселой ловкостью. На барже он, конечно, недавно. Он не лгун, но он лжет. Он боится, но он не трус. Где он так поранил себе руку? Он вздрогнул, когда я взяла ее, и все-таки посмотрел на меня. Я видела, как он сжал кулак, когда проходили эсэсовцы. Верно, недаром.
Наконец-то она принесла Георгу еще стакан вина. Все в нем было странно, но глаза не были странными. Она ушла не спеша, чтобы его взгляд охватил ее всю целиком, и вскоре вернулась.
А Георг продолжал сидеть в холодных сумерках, он и ко второму стакану еще не прикоснулся.
– Зачем же вам третий стакан?
– Это не важно, – сказал Георг и сдвинул стаканы. Он взял ее руку. На ней было только одно узенькое колечко со скарабеем на счастье, такое колечко можно выиграть в ярмарочной лотерее. Он спросил: – Мужа нет? Жениха? Друга?
Она трижды покачала головой.
– Не было счастья? Плохо кончилось?
Она удивленно посмотрела на него.
– Отчего вы думаете?
– Ну, оттого, что вы одна.
Она слегка дотронулась до груди возле сердца.
– Вот где все похоронено, – и вдруг поспешно убежала.
Когда она была уже у двери, Георг позвал ее обратно. Он дал ей разменять деньги. Она подумала: значит, и не в деньгах дело. И когда она, скрипя гравием, вернулась в темный сад в четвертый раз и принесла ему на подносе сдачу, он набрался храбрости:
– Есть у вас тут комната для посетителей, где бы можно было переночевать? Тогда я бы не потащился в Майнц.
– Здесь, в доме? С чего вы взяли? Только хозяева живут здесь.
– А там, где вы живете?
Она выдернула руку п взглянула на него почти сурово. Он ждал резкого ответа. Но, помолчав, она сказала просто:
