Кидд с усилием выдавил из себя несколько слов:
– Ваши обязанности… быть стойкими при любой погоде… мужественными под жерлами пушек… перед королем и родиной.
Этого было, по-видимому, достаточно. Один нетерпеливый ребенок выскочил из шеренги и поднял руку.
– Пожалуйста, сэр, я хочу быть матросом. Как мне им стать?
Вскоре раскрасневшегося Кидда уже окружала толпа спрашивающих и перебивающих друг друга мальчишек.
– А ну-ка замолчать, ни к черту не годная команда. Слушать, что будет говорить лейтенант, – проворчал добродушно Перротт.
Кидд взглянул на мать, которая не скрывала своей гордости, и сразу понял, что ему надлежит сказать. Он повернулся к отцу и отдал честь.
– Капитан, разрешите команде отдых на берегу сроком на две вахты!
– Ах, да, отдых, – замялся отец. – Хорошо-хорошо, лейтенант Кидд. Сегодня занятия сокращаются, для всех!
Ребятня завопила от восторга и бросилась вон из школы, на квадратном школьном дворике осталось лишь одно счастливое семейство Киддов.
– Пожалуй, мне пора, если вы не возражаете, – вежливо сказал Ренци.
– Нет-нет, мистер Ренци, – удержала его миссис Кидд. – Вы должны остаться и рассказать нам о том, в каких краях вы побывали. Вам обоим, наверное, есть чем поделиться. Уж в чем-чем, а в этом я не сомневаюсь! – Она повернулась Кидду: – Я попрошу мистера Парингтона освободить для тебя его комнату, он может пожить со своим приятелем Джонатаном. А вы, мистер Ренци… – она запнулась, затем твердым голосом продолжила: – Ну что ж, у Томаса уже есть положение в обществе, он, вероятно, захочет жить отдельно.
Материнские слова не могли скрыть суровой правды, у Кидда похолодело в душе, его прежней скромной жизни пришел конец. Он заметил, как расстроилась его мать, которая поняла, что ее сын больше не принадлежит ей. Теперь всяческие приглашения и светские развлечения будут отдалять Кидда от его родных.
– Мы остановимся в «Ангеле», – мягко заметил Ренци, – потом подыщем себе что-нибудь в городе.
Кидд что-то бормотал, явно соглашаясь с другом.
– Ладно, все, что ни делается, все к лучшему, – спокойно сказала его мать. – Заходите внутрь, выпейте поссет[1]. Вы, должно быть, продрогли в дороге.
Держа в ладонях чашку с горячим напитком, Кидд слушал материнскую болтовню, наслаждался мягким спокойствием, исходившим от отца, и ловил на себе любопытные взгляды служанки. Сам же он то и дело опускал глаза на свой синий с золотом морской мундир. Кто мог предугадать, что на его долю выпадет такая участь? Томас невольно вздохнул.
Он услышал приближающийся стук каблучков. Мать улыбнулась:
– Должно быть, это Сесилия. Как она удивится, когда увидит тебя!
В последний раз он видел свою сестру в полуразбитой лодке в Карибском море. Он вспомнил ее смертельный ужас, когда среди акул они боролись за жизнь…
– Она близко познакомилась с лордом и леди Стэнхоуп. Сейчас она у них на положении леди- компаньонки, – гордо сказала миссис Кидд. – Будь так любезен, не затевай с ней ссору, ты ведь знаешь, как это огорчает твоего отца.
Скрипнула входная дверь, и в коридоре послышался голос Сесилии.
– Отец, что случилось? Я видела, как по улице бежит куча твоих учеников и… – Она осеклась, когда ей навстречу поднялись двое мужчин. Глаза Сесилии недоуменно перебегали с одного на другого.
Кидд неловко протянул к ней руки:
– Я слышал, ты неплохо устроилась. Мама говорит… Внезапно выражение ее лица смягчилось, став удивительно добрым и ласковым, она крепко обняла брата.
– О, Томас! Как мне не хватало тебя!
Сесилия дышала неровно и взволнованно, когда она снова взглянула на него, в ее глазах блестели слезы. У самого Кидда от волнения внезапно охрип голос.
– Сеси… ты помнишь… там в лодке…
Она остановила его, поднеся палец к его губам, и прошептала:
– Мама!
Она отпустила его, подошла к Ренци и крепко поцеловала его сначала в одну, потом в другую щеку.
– Дорогой Николас! Как твои дела? Ты такой же худой, как и прежде.
Выслушав приветствия Ренци, Сесилия опять повернулась к брату:
– Томас и Николас пойдут вместе со мной пить шоколад к Марчисону, где они расскажут мне о своих приключениях, а тем временем мама приготовит все, чтобы оказать достойный прием этой непоседливой парочке, – заявила Сесилия. – Если я не ошибаюсь, Томас, ты теперь…
– Лейтенант Кидд, Сес, – радостно признался он.
Устроенный вечером обед удался на славу. Кидд охрип от разговоров, а Ренци был глубоко тронут
