действуешь. Не оглядываешься назад, не задаешь себе вопросов.
Но Соединенные Штаты проводили свою внешнюю политику, не заботясь о душевном здоровье Джека Уэллса. Государство, по всей видимости, предпочитало держать своих солдат и матросов подальше от сражений, а для других сторон военной службы Джек рожден не был. Он ненавидел рутину, терпеть не мог следовать бессмысленным правилам, он не был организованным и пунктуальным. Он питал мало уважения к людям, сидящим за столами и приказывающим тем, кто за столами не сидит. Единственное, что было хуже получения приказов от сидевших за столами людей, — это быть человеком, сидящим за столом. Джек понял это в скобяной лавке в Вайоминге.
Его сестра, напротив, была организованной и пунктуальной, она умела ставить цели и достигать их. Холли была способна делать это изо дня в день, она могла часами сидеть за столом или звонить столько, сколько нужно. Для Холли не существовало такого понятия, как «бессмысленное правило». Она преодолела бы все препятствия, с которыми могла столкнуться в Военно-морской академии, она стала бы одной из тех, на кого каждый раз, когда в конгрессе дебатируется вопрос о роли женщин в вооруженных силах, ссылаются военные.
Но их отцу ни разу не пришло в голову предложить пойти в военно-морские силы своей дочери.
Большая ошибка, папа! Одна из самых больших. У тебя был ребенок, которым ты мог бы гордиться.
А Холли в этот момент думала о матери.
— Что это мама выдумала? — требовала она ответа. — И зачем им понадобилось жениться? Взяла бы и пожила с ним какое-то время.
— Пожила с ним, Холли? — Джек сжал в руке чашку. — Вспомни, о ком ты говоришь! Это же наша мать, миссис Адмирал. Адмиральские жены не живут с мужчинами просто так.
— Если хотят сохранить свою пенсию, живут! — отрезала Холли.
О! Против этого возразить нечего. Их отец умер, будучи на службе, мамина пенсия позволяла ей вести в высшей степени комфортную жизнь. Но она, конечно, все продумала» она была одной из самых разумных женщин на свете. Холли, благослови ее Бог, иногда бывает слишком разумна, но мама всегда правильно видит свою цель.
— Может, она хочет поддержать его внуков. Она в любой день может взять внуков на свою пенсионную карточку.
— Да ладно тебе, Джек. Я говорю совсем о другом.
— У нее все будет хорошо, Холли.
— Но она переезжает в Айову!
— Ну и что? Что плохого в Айове? Вспомни те жуткие дыры, где мы жили. С Айовой она справится.
— Знаю. — Холли вздохнула. Ясно было, что пар она выпустила. — Уверена, что Айова вполне подойдет. Я в истерике, потому что мы ни разу его не видели, потому что мы не знаем, что происходит.
Нет. Холли пребывала в истерике, потому что она не знала, что происходит. Она была старшей сестрой, а старшим сестрам необходимо знать, что происходит. Джек же был младшим братом и привык никогда ничего не знать.
Но кое-что он знал. Если их мать на самом деле бросается в пропасть посреди айовского кукурузного поля, Джек построит себе лестницу и спустится туда за ней.
Когда папа уходил в море, было не так уж плохо. Мама всегда умела поднять настроение. Каждый день был не похож на другой. Иногда у них бывали «ленивые» дни, когда на завтрак они ели гамбургеры и кукурузные хлопья, а на ужин — яичницу-болтунью. У них все время бывали пикники, даже зимой. Мама называла их «домашними пикниками», и они ели повсюду — на ее кровати, в ванной комнате. Они осуществили множество проектов: сделали перископ из упаковочной трубки и маленьких зеркалец, пейзажи из папье-маше и гипса, по-настоящему аккуратные, милые вещи, которые не нужно убирать каждый вечер.
В один прекрасный день звонила жена командира корабля. Корабль возвращался! Мама ехала в школу и забирала Холли и Джека, даже если у них была в разгаре контрольная по правописанию. Происходил небольшой парад матерей, приехавших в школу, чтобы забрать детей, потому что возвращался корабль. В холле собиралось много учеников, дожидавшихся разрешения уйти. Мамы были все принаряженные, красивые. Джек чувствовал запах их духов. Они душились, потому что возвращался корабль.
— О, идите, идите! — смеялась директриса. Она понимала. Корабль возвращается!
У воды собиралась куча детворы, они с шумом носились взад и вперед по длинному бетонному причалу, показывая на белых чаек.
— Не упадите! — кричали им мамы, — Осторожно! — А сами смеялись, на самом деле не волнуясь. Что плохого может случиться? Корабль возвращается.
Сначала это было крохотное пятнышко. Оно росло и росло, и вот уже можно было различить на палубе мужчин, энергично махавших руками. На причал бросали толстенные канаты, вставали на место металлические сходни. Мужчины буквально скатывались по ним с корабля, и все смеялись и кричали. Холли с мамой становились на цыпочки, выглядывая отца, и вот он уже обнимает маму, отрывая ее от земли, а потом подхватывает их с Холли. Он был таким сильным, что мог поднять сразу их обоих.
Джек захлебывался от радости. Папа дома! Столько всего надо ему показать: как он научился ездить на велосипеде без рук, насколько сильнее стала его правая рука для подачи в игре. Смотри, смотри, как далеко он может бросить, как быстро побежать, как он вырос — видишь эту отметку на двери? — вот таким он был, а теперь, теперь… посмотри на него!
— Помните, — наставляла их мама, когда они ехали на пристань, — папа будет уставший. Ему понадобится несколько дней, чтобы войти в обычную жизнь.
Но Джек ждать не мог:
— Пап, хочешь посмотреть мою новую биту? Ты ведь не очень устал? Посмотришь биту?
И отец всегда отвечал: нет, конечно, он не слишком устал. Что это Джек выдумал? Для детей он никогда не может быть слишком усталым.
Холли же всегда слушалась мать. Она занималась гимнастикой, и даже если всю последнюю неделю каждую минуту проделывала новый трюк на заднем дворе, она не выскакивала из машины, чтобы показать его отцу, как это делал Джек. Холли выжидала пару дней и как бы ненароком показывала. Она делала вид, что выучила этот трюк только что и в первый раз выполняет его сейчас, когда он вернулся домой.
И может, потому, что папа ничего не знал о гимнастике, а про все то, что делал Джек, знал, он, казалось, никогда не критиковал Холли, как Джека.
— Я удивлен, что твой тренер плохо проработал с тобой основы, — говорил отец. — Это Бакмен, да? Я с ним поговорю.
Но тренером Джека была миссис Бакмен. Команду набрал лейтенант Бакмен, но сейчас он находился в море. Миссис Бакмен была очень милой и все такое прочее, но не очень-то смыслила в бейсболе.
Такое случалось постоянно. Отцы возвращались домой, строили грандиозные планы, а когда все только начиналось, снова уходили в море и за дело приходилось браться матерям.
Когда папа был дома, в семье соблюдались некоторые ритуалы: ужин каждый вечер в одно и то же время, а потом мама и папа долго сидят за столом и разговаривают. Никаких импровизированных выходов в свет, никаких дальних поездок, чтобы покормить уток.
— Папа так рад побыть дома, Джек! Он не хочет никуда идти.
Они не могли оставить какую-нибудь из своих поделок незавершенной, когда отец был дома. Он привык к жизни на подводной лодке, где все содержалось в порядке. Джек не мог проглотить утром в воскресенье завтрак, схватить велосипед и провести весь день с друзьями.
— Папа хочет побыть с тобой, Джек.
Тогда какого черта он просто не останется дома?
Даже когда он стал адмиралом, даже когда мог остаться дома, он цеплялся за любую возможность уйти в море.
И вот теперь, после всех этих лет, мама снова выходит замуж.
— Вы уже назначили день? — спросил он, когда они разговаривали с ней в следующий раз. — Только скажи когда, и я приеду.
— Я знаю. — В ее голосе прозвучали нежность и любовь. — Мы пытаемся подобрать день, чтобы смогли приехать все дети. Как у тебя с расписанием в конце мая — начале июня?
