лучшее время, чтобы они с Джеком вели себя как обычные влюбленные. По первоначальному плану они должны были держать все в секрете до конца лета, а затем, осенью, собирались узнать друг друга получше.
Насколько она понимала, этот план по-прежнему оставался в силе. Она снова вздохнула:
— Я согласна, что нужно все оставить до конца лета. Но я хочу снова увидеться с тобой осенью.
— К тому времени ничего не изменится. Мы по-прежнему будем той же семьей.
Но осенью он увидит, насколько ее семья отличается от его, что никто из них никогда не знает, чем она занимается. Он увидит, что все получится.
Он засунул руки в карманы.
— Надеюсь, ты понимаешь, — медленно проговорил он, — как мне все это не нравится, как сильно я хочу…
Она коснулась его щеки.
— Я знаю…
Она позволила себе ввести его в заблуждение — пусть он думает, что она с ним соглашается. Не было смысла спорить с ним. Он так и не поймет, как сильно ошибается, пока не кончится лето.
— Я собираюсь поговорить с матерью, — заявил он. — Но ты, видимо, не готова сказать своей сестре? Нет, не готова.
— Я пока пойду в бревенчатый дом, — ответила Эми.
— Там, наверное, Холли.
— Ничего. Я же на свою сестру рассердилась, а не на твою.
Сквозь дверь-сетку она увидела, что Холли сидит за круглым столом в комнате. Как только дверь, отворяясь, заскрипела, Холли вскочила и пошла ей навстречу.
— Эми, я так за тебя счастлива! Мне кажется, вам вдвоем будет хорошо. Но ты должна мне пообещать, что когда бы он ни довел тебя до белого каления, ты позвонишь мне. Он доводит меня до белого каления с тех пор, как у него начали резаться зубы.
Холли очень старалась, но ее голос звучал чересчур весело. Она это отрепетировала. Она вовсе не была рада за них с Джеком.
Эми никогда не думала, как отреагирует Холли. Ей казалось, что Холли будет счастлива за нее, и Холли, очевидно, чувствовала, что должна быть счастлива, но это было не так.
Ну почему все так нескладно? Ну почему никто не воспринимает это нормально?
— Очень мило с твоей стороны. — Эми решила сделать вид, что поверила. — Но к сожалению, ничего из этого не выйдет. Ситуация в семье слишком сложная.
— О, Эми… — Теперь голос Холли звучал искренне. Может, ей было и не по себе из-за отношений Эми и Джека, но все же она желала им добра. — Мне очень жаль. Ты ужасно несчастна?
— Да уж, хорошего мало, — согласилась Эми. — Но ничего. Мы же не любим друг друга.
Она не собиралась этого говорить. Она не знала, зачем произнесла эти слова.
Но ведь это правда, не так ли? До разговоров о любви им еще далеко. Джек вообще считает, что они расстались.
Она села к столу. На нем лежал какой-то юридический документ, а сверху — ручка. Как видно, Холли работала.
— Мне действительно очень жаль, — повторила Холли. — Я считаю, что ты для него — чудесный выбор.
— Нет, все наоборот. Это вы были бы для меня чудесными.
Все будет чудесно. Будет. Это еще может случиться. Она должна в это верить.
— Иногда мне кажется, что Джек не понимает, насколько одинок, — продолжала, Холли.
— Джек? Одинок?
— Он всегда всем нравится. Я это знаю, но начинаю задумываться, знает ли кто-нибудь из нас, как распознать одиночество. Люди жалуются, что родители не разрешали им проявлять гнев или сексуальность. А мне интересно, разрешала ли нам мама скучать по папе? Она всегда нас отвлекала, устраивала всяческие развлечения, только бы мы не ощутили тоску по нему.
— А я думала, вам нравилось, что вы не слонялись, без дела, как многие другие, — сказала Эми. Холли и Джек рассказывали ей, как было весело, когда отец уходил в море.
— Да, конечно. Но может, мы зашли слишком далеко и теперь превратились во взрослых, которые не знают, одиноки они или нет.
— И ты считаешь, что это справедливо в отношении вас обоих?
— Похоже на то. — Холли заправила волосы за уши. — Эми, мне ужасно неприятно в этом признаваться, но моей первой мыслью, когда я увидела вас вдвоем, было, что меня предали.
— Предали? — Эми пришла в ужас. — Да я никогда… Холли подняла руку, прося подругу замолчать.
— Я знаю, что ты этого не хотела. Все дело во мне. Думаю, я решила, что мы с тобой всегда будем занимать в семье одинаковое положение — девушек, сосредоточенных на своей карьере, теток — старых дев. — Холли посмотрела в окно, но там ничего не было видно. Ели подступали с этой стороны к самой стене и их мягкие иголки заслоняли стекло. — Я всегда думала, что когда-нибудь Джек женится, и будем мы с мамой и Джек с женой и детьми, и все казалось прекрасным. Но когда мама вышла за твоего отца, а у твоих брата и сестры, как оказалось, есть семьи, дети, все изменилось. Это стала уже другая семья. У всех есть мужья или жены и дети… кроме меня, и мне было бы совсем тяжело, если бы ты не находилась в таком же положении.
А потом у Эми внезапно появился Джек.
— Не знаю, что и сказать.
— Ничего и не говори. Я себя знаю, мне нравится жить одной. Я не хочу замуж, не хочу иметь детей, но ты не должна допускать, чтобы мои решения влияли па твои. Я удивилась, и только. Я привыкну.
— Но тут не к чему привыкать, — тихо произнесла Эми. — Это было только один раз и больше не повторится.
— Ты веришь, что мне действительно жаль? — спросила Холли. — Что на самом деле я не такая эгоистка, как кажется?
— Да. Ты же знаешь, что да.
Холли она верила, а вот себе… Это было только один раз и больше не повторится. Это тоже должно было прозвучать искренне.
Что происходит? Может, Джек прав? Может, конец лета ничего не изменит?
Гвен взяла для ужина бумажные тарелки. Элеонора никогда этого не делала. Бумажные тарелки сойдут для обеда, но ужин подавался на нормальной посуде, это было правилом Элеоноры.
Ну что ж, Элеоноры больше здесь нет, и в этот вечер Гвен воспользовалась бумажными тарелками. Ей нужно было поговорить с Хэлом, а это важнее, чем то, как накрыт стол.
Она нашла его там же — на крыльце главного дома, выходящего на озеро, он стоял, опираясь о перила, и сквозь деревья смотрел на воду. Подойдя, она взяла его за руку. Он все еще думал об отъезде жены Йена, о том, что муж Фебы хочет подыскать собственное место для отдыха. Он еще понятия не имел о последней проблеме — об Эми и Джеке.
Она не знала, надо ли ему рассказать. Гвен часто скрывала поступки Джека от мужа. Джон излишне бурно реагировал на все, что делал Джек. Но Хэл другой — он наблюдает, он ждет, думает.
Внезапно она почувствовала, что почти его не знает.
Это лето должно было дать им возможность лучше узнать друг друга, прежде чем они вернутся в Айову и окунутся в его мир, встретятся с его друзьями. Но этой возможности у них так и не оказалось. С того момента, как фургон Фебы и Джайлса свернул на дорожку, не было ничего, кроме чужих проблем. В конце концов ей пришлось стоять на всех электрошнурах, чтобы никто не споткнулся. Она направила все свое терпение, энергию и интуицию на окружающих, за исключением того, кто значил для нее больше всех, — Хэла.
Гвен любила Хэла — она была в этом уверена и ни на один миг не усомнилась в прочности их брака, не сомневалась в том, правильно ли они поступили, — но все еще не знала его, не так, как Джона, которого знала лучше, чем даже он сам.
Когда же наступит очередь ее поколения?
